Все началось около десяти лет назад, когда Семен Михайлов вместе с женой и детьми приехал в Белокаменку из Якутии. «Новые русские нас захватывают!»—пронеслась весть по деревне. Одна бабушка сообщила, что «Газель», на которой прибыли захватчики, по самую крышу забита деньгами. Да все крупными купюрами!

Семен Федосеевич пытался оправдываться: «Смеетесь вы, что ли? Я—простой водитель, жена—повар, дети несовершеннолетние. Продали все на Севере и вот купили машину. Откуда у нас мешки денег?» Но местным жителям было не до смеха. Без улыбки поглядывали они на чужаков. А уж когда Михайловы купили домик на краю деревни и открыли свой магазинчик—одну комнатку с холодильником,—вообще их в олигархи записали.

Раздражение белокаменцев понятно—в деревне давно никто не работает. Все непьющие уехали на заработки в Москву, остались пенсионеры, женщины с маленькими детьми да алкоголики. А тут, пожалуйста, явились не запылились: «Газель», полная семья, хозяин не употребляет, хозяйка клумбу перед крыльцом разбила, да еще оба трудиться пытаются. Сволочи.

Несколько лет с недовольными лицами ходили белокаменцы в магазин «Галина», названный так в честь супруги Семена Федосеевича. А что делать? В местном сельпо—только мыши да крупа с жучками. Хочешь не хочешь, а в «Галину» пойдешь. Все надеялись—может, обанкротятся все-таки приезжие? Может, запьет олигарх, станет как все? Но «олигарх» не только не обанкротился, но поднатужился и, взяв кредит, оформил в аренду четыре местных пруда. Получил разрешение на промышленное рыбоводство.

Затем он съездил куда-то в Московскую область, приобрел два миллиона личинок карпа и запустил их в воду. «Абрамович!—вздыхали селяне, глядя на то, как новоявленный фермер трясся над своими рыбками, как покупал им корм тоннами.—Чубайс! Рокфеллер!» Но когда «карпята» чуть-чуть подросли, все тут же схватили удочки и сети и дружно ринулись к прудам. «Куда?—Михайлов стал на защиту своей рыбы грудью.—Не пущу!» И тогда недовольство, копившееся годами, прямо-таки взорвало Белокаменку. Михайлову выбили первый зуб.

ЛЯГУШКА, ЦАПЛЯ, ЧЕЛОВЕК

Семен Федосеевич принимает нас в «зале»: два кресла и диван с покрывалом, телевизор, десять видеокассет на тумбочке, книги по рыбоводству, кот Филька и шесть меховых шапок на серванте—богатство, вывезенное с Севера. Показывает документы: «Посмотрите, у меня все по закону оформлено». Объясняет, как дорого и тяжело дается ему фермерство: «Один миллион личинок—это 45 тысяч рублей, считай. А выживает из миллиона всего 0,8 процента карпов». Перечисляет рыбных врагов: «Сначала лягушка идет. Потом—цапля. А потом уже человек». К людям у Михайлова больше всего претензий. Он чуть не плачет, когда рассказывает, что местные жители вылавливают совсем маленьких карпиков: «Ну зачем этих-то? Чтобы карп стал хотя бы в полтора кило, должно пройти два с половиной года. Мне даже легче, если кто-то выловит десять больших рыбин, чем сто мелких».

Но белокаменцы ждать не хотят—тянут все подряд. Это раньше они выискивали по окрестностям металлолом, чтобы сдать его и заработать. А сейчас у них новый источник дохода—фермерские пруды. Ведро рыбы можно сменять на целую бутылку самогона. Сплошная выгода. Поэтому чуть ли не каждый день Семен Михайлович, получив звонок от сына или невестки: «Папа, там опять карпа ловят!», «изменившимся лицом бежит пруду». А жена его, Галина Николаевна, в это время «сидит на валидоле»—не раз из таких рейдов муж возвращался избитым.

Никакие уговоры и призывы к совести на рыбаков не действуют. Сделает им Михайлов замечание, а они в ответ либо сразу кулаки в ход пускают, либо приговаривают: «Ничего, не обеднеешь». Поэтому Семен Федосеевич использует партизанские методы—как увидит браконьеров, подкрадывается и выкидывает пойманную ими рыбу из сачков и ведер в воду. Только потом начинаются разборки.

Гражданин Владимир Корчагин, тоже лишившийся таким образом пойманных карпов, даже бросился на фермера с ножом. Хорошо, что рядом люди были, разняли. Михайлов написал после этого заявление начальнику РОВД Колышлейского района Пензенской области—«Было покушение ножом на пруду». Но дело замяли. На все вопросы Михайлова милиционеры отвечают: «Не можем найти подозреваемого». Галина Николаевна вздыхает: «А чего его искать-то? Он тут родился, каждый выходной, почитай, из Пензы в родительский дом приезжает, все воскресенье на прудах сидит».

Главная проблема фермера Михайлова—нет четких законов насчет рыбоводства. По идее, ему как арендатору принадлежит только вода. А рыба, в этой воде находящаяся, не принадлежит. По российскому закону «О животном мире» рыба в открытых водоемах считается собственностью государства. То есть, если бы Михайлов, например, выращивал куриц на своей земле, то гражданам нельзя было бы этих куриц ловить для собственных нужд в виде супа. Это считалось бы воровством. Но Михайлов выращивает рыбу. А на нее, как на грибы и ягоды в лесу, имеют право все.

Так что, как бы Семен Федосеевич ни убивался: «Я же сам этого карпа сюда привез, запустил! Я ж его рощу, кормлю!», карп к нему в общем-то не имеет никакого отношения. Селяне об этом узаконенном абсурде знают, поэтому, увидев Михайлова, лишь покрепче обхватывают свои ведра с уловом: «Вода твоя, а рыба—наша!» Самые активные сразу кричать начинают: «Да мы тут всю жизнь прожили! Наши деды тут рыбачили, и мы будем! А ты, чужак, все наше богатство решил себе присвоить? Вали туда, откуда приехал!»

«МЫ ТЕБЕ КИШКИ ВЫПУСТИМ»

В местной администрации признают, что, не будь Михайлова, пруды давно бы сгнили. «Он осушил водоем для его очистки,—говорит глава Белокаменского сельского совета Юрий Павлачев.—Взял под контроль все гидротехнические сооружения, которые мы сами не можем содержать из-за нехватки финансов. Если бы не Михайлов, то года через два-три произошло бы обрушение дамбы и затопило бы нам дорогу на соседнее село Халтурино».

Однако белокаменцы плевали на несчастное Халтурино, у них все равно полно претензий к фермеру. Жаловались они на него уже и в «природоохрану», и в рыбинспекцию районную, и даже на областное телевидение. «Я считаю, что природные ресурсы—это народное достояние,—говорит жительница Белокаменки Ольга Никулина.—Кто вообще имеет их право арендовать?» Молодые мамы с колясками, Оксана и Юля, возмущены тем, что, осушив до весны один из четырех прудов, Михайлов оставил их на все лето «без воды, без купания, без досуга». Негде людям время проводить. Теперь приходится с тоски «водку пить».

Олег Евграфов и вовсе послал жалобу на имя губернатора. Беззаконие, мол, у нас в Белокаменке творится, прошу разобраться. Ответ разочаровал: «Правительство области информирует вас, что… предприниматель Семен Федосеевич Михайлов оформил с соблюдением всех норм законодательства… в аренду гидротехнические сооружения и пруды… Он за свой счет привел в порядок плотины, почистил прибрежные полосы, наладил хозяйство... Уважаемый Олег Владимирович, Ваше обращение говорит о том, что Вы занимаете активную, неравнодушную жизненную позицию, поэтому есть уверенность, что Вы понимаете важность того, что делает С.Ф. Михайлов, понимаете, что он создает достаток области, работающим у него людям, своей семье, при этом в минимальной степени ущемляет права односельчан на общение с природным объектом, в какой-то даже степени в ущерб своим интересам. Думается, что, понимая актуальность его деятельности, Вы и в дальнейшем окажете ему всякую поддержку».

И уж такую поддержку С.Ф. Михайлову затем оказали! Подожгли его. Семен Федосеевич как раз заготовил сено на зиму для своих четырех коров—вот это сено, 16 тонн, и вспыхнуло вместе с сараем. Сын Володя чуть не погиб, пытаясь спасти семейное добро. Буренок с телятами пришлось пустить под нож—кормить-то их стало нечем. А поджигатели вечером, не стесняясь, хвастались в клубе своим подвигом, долго в героях ходили.

«За что они так нас не любят?—спрашивает корреспондентов «Огонька» Галина Николаевна.—Мы же не крадем ничего, не обижаем никого. Мы только сетями ловить рыбу не разрешаем. А удочкой по закону можно…» Но Семен Федосеевич, будь его воля, и удочки бы запретил. Сердце кровью у хозяина обливается, когда видит он своих карпов в чужом ведре. «Один рыбак с удочкой может до десяти килограмм рыбы в день наловить. А я сдаю эту рыбу по 70—80 рублей за килограмм. Вот и считайте, на какую сумму в день они меня беднее делают». Четыре года пруды в аренде у Михайлова, а он все еще не расплатился по кредиту. Оставшийся долг—90 тысяч. И еще неизвестно, удастся ли его погасить этой осенью, после массового вылова рыбы.

Поэтому каждую ночь Михайлов выходит в дозор. «Нервы у меня уже на пределе,—говорит он.—Не понимают люди, что воруют у меня. Воруют! Я не запрещаю брать окуня, щуку или там карася. Но все хотят карпов. Моих карпов! Нет, если человеку надо на застолье, то разве я против? Но они каждый день хотят. Им на водку надо». Выхода из этой ситуации фермер уже не видит: «Как я могу один против всех? Зажали тут меня трое на озере, как раз перед вашим приездом и кричат: «Мы тебе кишки выпустим!» Пьяные? Ну, конечно, пьяные. Они трезвые и не ходят. Куда не ходят? Да вообще—не ходят».

«ХЛЕБ ПОДОЖГЛИ!»

Впрочем, есть в Белокаменке несколько человек, которые Михайлову сочувствует. Это жена сына, сват и сваха. Но они родственники, им положено. Однако и представитель местной интеллигенции, библиотекарь Валентина Абакумова высказывается в поддержку фермера: «Ему просто завидуют,—объясняет библиотекарь суть конфликта.—Он приехал, и у него все есть. Он-то не пьет, работает, ворочает!»

Пенсионер Евгений Столяров рыбачит прямо перед окнами дома Михайловых: «Федосеевич мне разрешил. Если под присмотром, сказал, то можно. Я и не наглею». Другой пенсионер, Виктор Чернецов, тоже получил от фермера персональное разрешение: «Я по окунькам ударяю. Мне вообще рыба не больно нужна, мне просто душу отвести».

Семен Федосеевич говорит, что к пенсионерам и к уважаемым на селе людям у него как раз меньше всего претензий. Эти либо просто отдыхают у воды, либо ловят «сорную рыбу», не посягая на священных карпов. И они уж точно не продают ведра с добычей, ни к чему им это. «Ловят не те, кто работает,—объясняет Михайлов.—А те, кто пропивает».

Глава администрации Юрий Павлачев опять же ничего против своего налогоплательщика не имеет. «Мы должны развивать предпринимательство,—делает он официальное заявление для прессы.—Сколько у нас предпринимателей? Ну как же—один. А сколько фермеров? Да говорю же—один. Михайлов».

В Белокаменке зарегистрировано около 600 человек. Но, если исключить уехавших на заработки, то реально проживает тут всего человек 300. Один библиотекарь, семь учителей, двое рабочих у Михайлова в хозяйстве. Остальные устраиваются «кто как». Безработные живут в основном на детские пособия и родительские пенсии. Ну и рыба вот еще…

Юрий Геннадьевич хочет еще сказать что-то важное про курс правительства и необходимость развития сельского хозяйства, но тут приходит тревожное сообщение с улицы: «Епрст! Хлеб подожгли!» В администрации начинается суматоха: «Такая сушь стоит! Сейчас же все через межу перекинется!» Оказывается, горит одно из полей, которые недавно оформила в аренду некая московская компания. Кто поджег, зачем—даже не выясняют. В конце концов для Белокаменки это привычная ситуация.