«Людк! Курям дала?»—с таких слов начался рабочий день диктора Маловерейского телевидения Людмилы Буковшиной. Людмиле 17 лет, вчера она всю ночь провела на дискотеке в клубе: «Народу куча пришла, двадцать человек». Поэтому если бы не крики мамы, то сегодня девушка проснулась бы гораздо позже. Но—хозяйство. «Раньше мы в деревне так хорошо жили,—рассказывает мама диктора, Светлана Александровна.—Держали и хряков, и поросей, и телков. А теперь остались на одних курах. И телевидение скоро закроют, чтоб им пусто было».

В ЭФИРЕ «В ЗАПОЕ»

Телевидение в Малой Верейке появилось в начале 90-х. Председатель колхоза Олег Григорьевич Лепендин решил, что так ему будет легче «воздействовать на массы». Поэтому из бюджета выделили деньги, установили антенну на крыше клуба, купили передатчик воронежского завода «Электросигнал» и стали вещать из маленькой студии. Сначала в основном выступал председатель—рассказывал о насущных проблемах колхоза, хвалил передовиков, стыдил лентяев в рубрике «В запое». Затем в эфир стала выходить заведующая медпунктом—она сообщала зрителям о методах лечения бородавок и похмелья. Ну а потом подтянулись и остальные: жена председателя Надежда Ивановна, библиотекарь со своим «Обзором прессы»; агроном и его «Вести с полей»; худрук Владимир Белов с «Музыкальными встречами», завуч со стихами Маяковского, учитель Татьяна Веретенникова с программой «Люди. События. Судьбы»—она брала интервью у самых почетных жителей деревни. Начались трансляции клубных концертов, торжественных мероприятий, школьных праздников. Даже спуск воды из пруда в прайм-тайме показывали.

В 2004-м в Малую Верейку приехали корреспонденты одного из центральных телеканалов—снимали репортаж про уникальную телекомпанию. А председатель возьми да и скажи в этот день в своей программе о том, что село поддерживает коммунистов. Через несколько дней в Малую Верейку примчались оперативники из воронежского Госсвязьнадзора и опечатали студию. Официальная версия—«Вещаете без лицензии», неофициальная—«У нас же президентские выборы, а вы за Зюганова агитируете». На какое-то время маловерейцы остались без независимых новостей о посевной и вывозе навоза. Но Олег Григорьевич все же выбил все необходимые документы, удостоверяющие, что их телекомпания может вести показ. И вот теперь эта лицензия заканчивается. Продлить ее трудно: во-первых, делается это в Москве, а во-вторых, необходимо, чтобы аппаратура отвечала определенным требованиям, чтобы у всех сотрудников телекомпании было соответствующее образование. В общем, требования к маловерейскому ТВ с зоной вещания 5 километров предъявляются те же, что и к Первому каналу. «Не потянем мы,—с горечью резюмирует Олег Григорьевич.—Закроют нас опять, ой закроют».

«ПРОДАЕТСЯ ЛУК. ЦЕНА ДОГОВОРНАЯ»

Итак, диктор Людмила накормила кур и приступает к макияжу. Главное—выделить глаза. «Макияж для съемок нужен ядреный»,—объясняет Люда. Она уже знает, как смотрится на экране, какие цвета одежды ее «убивают», а какие, наоборот, делают более привлекательной. Сегодня она надевает синюю толстовку, которую мама купила в райцентре за 300 рублей: «Задник у нас на студии тоже синий, с цветочками, так что красиво будет».

Люда идет по селу, и все с нею здороваются. «О! Наш секс-символ!»—кричит Виктор Ширяев, едва завидев диктора. Виктор Иванович тоже направляется на студию—на прошлой неделе в Воронеже женился его сын, так что надо дать объявление об этом радостном событии. Людмила строго кивает посетителю и проходит на рабочее место, а Виктор Иванович начинает бегать по клубу, размахивая двумя бутылками водки: «Где оператор? Меня сегодня записывать кто-нибудь будет?»

Наконец появляется оператор—Сергей Сергеевич Вахтин, 29 лет от роду. Он устанавливает камеру и начинает съемку беспокойного героя. «Передаю привет сыну своему и невестке Катерине Вячеславовне,—кричит в камеру Виктор Иванович.—Желаю им долгих лет жизни и детишек побольше! И жену свою Антонину Тимофеевну поздравляю со свадьбой. Мы сейчас в баре проставляемся, так что подходите». Сергей злится: «Ты что несешь, Иванович? Это ж не прямой эфир, мы только к вечеру эту запись пустим. Какой бар?» Но Иванович не сдается: «Ну и что? Мы и вечером там сидеть будем. Пиши давай, работай».

«Нет, ну что за люди,—тихо ворчит диктор Людмила, начесывая челку перед зеркалом.—Как будто у нас дел больше нет». Сегодня Людмиле предстоит зачитать перед камерой еще несколько праздничных поздравлений, жители приносят на студию открытки—«Дорогая сваха! Поздравляем с юбилеем!», «Любовью и лаской всегда окружаешь, нежна и приветлива, мамочка, ты!»—их тоже надо обязательно показать со всех сторон. И объявлений несколько имеется—«Продается газовая плита, четыре конфорки», «Работниками ветеринарной службы будет проводиться вакцинация птицы и КРС. Просьба не открывать птицу», «Продается лук, цена договорная. Обращаться к Бородкину».

Маловерейское телевидение, или, как его еще называют, МТВ, смотрят и в соседних хуторах—Овсянке, Плехановке, Покровке. Так что ответственность на Людмиле большая—зачитывать новости надо громко, четко. Она к этой работе относится со всей ответственностью—наблюдает за дикторами центральных каналов, учится, перенимает их манеры. Мечтает, чтобы в студии рядом с ней сидел мужчина—как это в новостях НТВ происходит. Но пока колхоз не может выделить деньги на дополнительного диктора. По 2 тысячи рублей оклад у диктора Людмилы и оператора Сергея—вот и весь бюджет МТВ. Да и найти подходящего парня на это место не так-то просто. Пьют ребята. Вот и сейчас в студию вваливаются двое веселеньких механизаторов—Рома Кравцов и Миша Бородкин. Роме вчера исполнилось 19 лет, и он пришел проверить—будут его поздравлять в эфире или нет. В ходе проверки ребята сваливают несколько стульев и едва не задевают камеру. «Ну что ж вы так себя ведете?—удивляемся мы.—Рабочий день ведь». Рома и Миша едва на пол от хохота не падают: «А у нас все рабочие дни такие».

«СУМАРЬ ЗАПИЛ»

Наконец посторонние уходят, и запись новостей начинается. Но только Людмила начинает говорить в камеру о том, что «прикатывание необходимо для лучшего всхода», как в студию вбегает главный агроном Валерий Митрофанович Скрыль. Ему срочно нужен телефон: «Сумарь, кажется, запил!» Это серьезная проблема. Если Сумарь запил, значит, обед механизаторам на поля никто не повез. Валерий Митрофанович выясняет подробности у знающих людей. Они неутешительны—запил-таки. Придется агроному развозить обеды самостоятельно.

Оператор Сергей быстро ориентируется в ситуации: «Мы с тобой, Митрофанович. Возьмем интервью прямо в поле». Сергей—человек опытный. Он окончил ПТУ по специальности «монтажник», умеет обращаться с камерой. Однажды даже летал на кукурузнике, снимал Малую Верейку с высоты птичьего полета. Не женат, правда, но считает, что это обычная проблема для творческого человека—художника не каждая девушка поймет.

Телевизионщики загружаются в агрономский уазик и мчатся на репортаж. Там их уже ждет раздосадованный и голодный тракторист. «Что вы думаете о том, что нам удалось собрать в этом году почти 27 центнеров подсолнечника с гектара?»—подбегает к нему Людмила с микрофоном. Но тракторист только матерится и кричит что-то про неудовлетворительную работу развозящих обеды. Агроном выскакивает из машины: «Да говорят тебе—Сумарь запил! Что ты нас перед людьми позоришь?» Тракторист неожиданно смягчается: «А, ну так бы и говорил…»

После репортажа—обед. «О, так Ширяев же в баре проставляется!—вспоминает оператор Сергей.—Может, заедем?» Маловерейский бар «Шанс»—место легендарное. Именно тут проходят съемки передачи «Герой дня». Приглашают какого-нибудь передовика, колхоз снабжает реквизитом: водкой и закуской, и разговор проходит в непринужденной обстановке. Но «Шансу» сегодня не светит. «В столовую едем,—решает агроном.—Там щи».

В столовой съемочная группа выпивает по рюмочке, все стыдят журналистов «Огонька»: «Совсем непьющие, что ли? Да как же вы работаете?»—и раскрывают безрадостные секреты деревни: «Центнер комбикорма—десять тыщ. На нем вскормишь поросенка и сдашь его тоже за десяточку. Никакой выгоды русским трудягам, поэтому в магазинах мясо все импортное. Умирает деревня. А телевидение сейчас прикроют, так вообще никакой отдушины не останется».

К концу беседы, к которой подтягиваются сотрудники ремонтной мастерской, выясняется, что телевидение—вчерашняя школьница Люда, тихий оператор Сережа и их старенькая камера—это единственная гордость Малой Верейки. Это то, что делает деревню уникальной. Да, тут пьют, как и везде, отсюда уезжает молодежь в поисках лучшей жизни, тут уже не разводят скот—на всю деревню всего четыре коровы, закрыт детский сад, потому что нет детишек, вот-вот закроют среднюю школу по той же причине. Но зато тут есть свой телеканал. И этот аргумент перекрывает все. Если кто-то вздумает посмеяться над маловерейцами: «Да как вы существуете в этой глуши», то ему снисходительно отвечают: «У нас, между прочим, свое телевидение имеется». И все, крыть критикану нечем. А на районных смотрах самодеятельности маловерейцы вообще в королях всегда ходят—публика как увидит оператора Сережу, сразу робеет: «МТВ приехало».

«ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ МАЛАЯ ВЕРЕЙКА»

Председатель колхоза Олег Лепендин сидит в своем кабинете и готовится к выступлению. Время эфира у него не ограничено. Иногда час может говорить, иногда—пять минут, когда новостей мало. Сегодня Олег Григорьевич зачитает сводку о ходе уборки урожая и еще раз напомнит о вреде пьянства. «Я хочу, чтобы телевидение в деревне было,—говорит председатель.—Оно влияет на людей. Сниматься не все хотят, но слушают с удовольствием».

Стеснительность маловерейцев—одна из основных проблем. Просто так выйти на улицу и взять комментарий не получится—люди с криками: «Да я не накрашенная!» разбегаются кто куда. Зато своих телезвезд очень уважают. Посмотрят вечерние новости, а наутро в магазине уже шум стоит: «Людочка так здорово нынче вела. А Надежда Ивановна затягивала маленько, затягивала».

Раньше, когда в деревне показывал только один центральный канал, у местного телевидения были очень высокие рейтинги. Сейчас, когда появились спутниковые антенны, популярность «колхоз-ТВ» несколько упала. Но не только председатель Лепендин мечтает, чтобы студия продолжала работу. Все опрошенные нами жители хотят того же самого. Во-первых, это, как уже было сказано, гордость Малой Верейки—шутка ли, единственное сельское телевидение в России. А во-вторых, тут полная свобода слова. Любой может прийти и высказать в эфире все, что на душе накипело. И не «режут» никого—вот что важно. Пенсионера Владимира Ивановича, правда, просили чуть поменьше в «Музыкальных встречах» на гитаре играть: «Пять песен, не больше», но он не поддавался. Десять песен Окуджавы и Высоцкого—это его минимум. И ничего, от эфира Ивановича никто не отлучил.

Так что ровно в девять часов вечера, завершив работы по хозяйству, селяне включают «наш канал», чтобы услышать знакомое: «Говорит и показывает Малая Верейка…» А о том, что будет, когда закончится лицензия на вещание, когда закроют школу, когда сопьются последние мужики, предпочитают не думать. Слушают местные новости, восхищаются толстовкой Людмилы: «Хорошая кофта, где брала, интересно?» и смотрят старую Сережину заставку—деревня с высоты птичьего полета. Красивая, цветущая, родная.