В кои-то веки Андрей вылез из своей уютной конуры, где проживал с не очень красавицей, но женой, и согласился пить пиво. Много. Потом даже водку. Хоть никто не настаивал, но все равно потом была водка.

Натурально «вылез», как какое-то замшелое животное мезозойского периода – не стрижен, толст и домашний, как поношенные тапочки.



Как-то он сразу так стал пить, что нам стало ясно – обратного пути не будет. За друзей! За встречу! За прошедшие! За наступающие! И когда горизонт уже окончательно завалился – за баб и за футбол.

Андрей самый старший. Тогда – в двадцать лет в «бомбере» и «гриндарах» с ним всегда было не страшно, а местами отважно. Иногда мудро. Когда двадцать - разница в возрасте в пять лет еще ощутима, поэтому что-то кажется мудрым.

Потом появилась Катя. В принципе понятно, что вероятность появления Кати возрастала с каждым днем, когда Андрей стал пропадать в общаге, где ютились студентки медицинского университета. И любовь такая оказалась наотмашь, навзничь и нокаут в первом раунде. Никаких больше «бомберов» и «гриндаров». Спустя год Катя сначала округлилась, затем порозовела и в финале разродилась.

Андрей вообще исчез из поля зрения.

Через три года окончательно состарился и встречались мы с ним на дни рождения дочери, Кати, мамы и другие грустные праздники, где надо быть взрослым и сосредоточенным даже в ситуации, когда падающее лицо уже нельзя поставить перед выбором – в оливье или в селедку под шубой.

Но мы за него были рады. Нам всем уже по тридцать с хвостиком и разница в пять лет с Андреем окончательно стерлась, а у него уже говорящая дочь и немного раздавшаяся в тазу Катя.

Теперь сидит, глушит синьку и ведет себя как тогда в двадцать:

- А пойдемте набьем кому-нибудь рожу, потом снимем блядей, только честных, а то я этих проституток не люблю! – морщится, чтобы показать как не любит проституток.
- Зачем? – недоумеваем мы.
- А я теперь свободный человек, Катя ушла, выгнал (поправляется), - осушает еще стопку и начинает рыдать, как будто лично видел как Ди Каприо тонул. – Ну, сам виноват да, тиранил, скандалил и трахал в основном в мозг, а не туда, куда надо было. Постоянно говорил – если не нравится что-то, собирай манатки и катись куда хочешь. Вот она терпела, терпела и укатилась.
- Бывает, - вздохнул Леха.
- Мда, - сказал я.

Еще после двух рюмок, перевернутого стола и убежавшего вызывать полицию охранника, мы отвели рыдающего бывшего главу семейства домой. С напутствиями и пожеланиями:

- Ну, ты это, звони, пива попить, все такое, время у тебя теперь есть.
- Аяыблямы, - сказал Андрей и уснул.

И позвонил ведь. Через две недели. Приходите, говорит, я вас с Ириной познакомлю. И ведь познакомил!

Ирина. Странная гидроперитная девушка, густо покрытая тональным кремом с зеленоватыми тенями на веках, с тонкими бледными губами и бесцветными глазами. Улыбается, запрокидывает голову и смачно говорит слово «чо».

Андрей уехал на две недели в Белгород, пил там как верблюд после перехода через пустыню и привез оттуда Иру. Домой. Жить:

- Зачем? - спросил Леха.
- Мда, - сказал я.

Покурили с Андреем, постояли. Послушали грустную историю о том, что без бабы он как-то не привык, а Ира хорошая и добрая. Думал, что теперь без Кати ух как размахнется, вспомнит удаль молодецкую и пустится во все тяжкие, но оказалось, что вне семейного быта, он уже и не знает, как существовать. Поэтому, вот, познакомьтесь – это Ирина.

Макс рассказывал про такой случай. Сидел с ним один. Первый срок десять лет. Вышел, посмотрел вокруг, понял, что не знает как жить на воле и сел еще на десять лет. Вроде тюрьма, зато все понятно и знакомо.

Странно все это как-то. Странно в своей обыкновенности. Одно только непонятно – как можно не заметить, что единственная причина, по которой мужчина и женщина могут быть вместе – любовь, превратилась в семейную жизнь строгого режима?

©week-by-week