Вчера четыре часа провёл в такси, из них час - вместе с концентрированным безумием, в котором поселились воробьи, Стругацкие, аптеки и Федя Бондарчук.

Но началось всё невинно - водитель спросил, куда, я думаю, исчезли воробьи.

И тут мы провалились в кроличью нору!

Мы с ним ехали час, перескакивали со второго на третье, так что дальше я излагаю сокращённую и более-менее упорядоченную версию устройства Вселенной со слов таксиста.

Итак, три года назад мой водитель проснулся и, как обычно, вышел на балкон покурить. А балкон у него смотрит на огромное дерево, ветки которого каждое утро проседали под тяжестью воробьёв.

- Жуткое, если честно, зрелище.

Но вот он вышел покурить три года назад, 
а воробьёв нет и в голове у него какой-то странный писк.

Тут водитель понял, что воробьям не нравится писк, и они улетели отсюда навсегда, оставив нас одних.

Покурив, он принял душ и помыл голову, писк стал слабее, но не исчез.

- Если уши заткнуть на полминуты, - сказал водитель, - тоже немного отпускает.

И реально отпустил в этот момент руль 
и заткнул уши.

- Вот видите, - сказал он, вернувшись к вождению, - немного отпустило.

Воробьи не возвращались, писк не проходил, но источник писка стал очевиден не сразу. Только через год водитель понял, что писк издают вышки с базовыми станциями, которые в этот момент расставили по всей Москве.

- Через каждые триста метров стоят, - сказал водитель, - никакого спасения. Вот, видите, стоит одна, а на Ленинском вообще не продохнуть от них.

Я говорю:
- Может, вам это, к врачу сходить?
- К какому врачу? - обижается водитель. 
- Зачем мне к врачу?
- Ну как, - говорю я, - если бы я всё время слышал писк, который меня раздражает, я бы к лору зашёл, может, там на две минуты проблема.
- Да у меня не в ушах пищит, - водитель с некоторым даже сожалением смотрит на меня, такой я тупой. - У меня сразу в голове пищит. От вышек! К какому врачу я с этим пойду?

А нам ехать ещё сорок минут, так что я соглашаюсь, что такого врача, конечно, нет.

За три года водителю удалось найти ещё одного человека, который слышит этот писк ("подвозил как-то девушку из Ростова, а она говорит: не могу я в вашей Москве, постоянно звон в ушах стоит") и немножко приподнять завесу тайны над этим звуком.

Писк, кстати, в прошлом году выключали на 8-е марта, но потом снова включили.

- Я прямо ждал полуночи, включат, не включат, - говорит водитель, - и ровно в двенадцать, сука, опять.

Если вы ещё не догадались, причём тут Фёдор Бондарчук, то дело, конечно, в фильме "Обитаемый остров".

- Они же 36 миллионов долларов на него потратили, я на кинопоиске читал. А собрали двадцать два, да и то врут, потому что собрали четыре. Вот зачем так делать? есть же какая-то причина?

Я робко попытался поделиться слишком, 
к сожалению, знакомой мне идеей, что иногда можно просто все прощёлкать, но водитель все мои возражения и сомнения или игнорировал, или с лёгкой усмешкой отвергал.

Короче говоря, Бондарчук специально снял плохой фильм, потому что фильм был не для обычных людей, а для одного-единственного зрителя, до которого нужно было донести определённое сообщение.

И об этом написал в интернете независимый аналитик.

- Я книжку не читал, - говорит водитель, - но вот в фильме был такой мужик, странник, который всем заправлял. А странник что делает? Он странствует, ходит, он идёт по пути, понимаете, да?

Я понимаю, но мне почему-то кажется, что должны быть более дешёвые и прямые способы связи с руководством страны.

Но что я могу знать, я даже отсутствия воробьёв не заметил.

- Да и Стругацкие, - заявляет таксист, который их не читал. - Они ж не сами все написали про эти вышки, им это принесли 
и сказали художественно оформить, другого варианта нет.

Тут мы временно отвлекаемся на американцев, которые управляют погодой, потому что один мужик живёт в Серпухове и работает в Москве, и в Серпухове всегда солнечно, а над Москвой всегда туча огромная висит. Участие американцев доказали независимые учёные (дальше их будет много), которые отличаются от зависимых учёных тем, что всегда говорят правду.

В Сан-Франциско, кстати, такая же фигня. Реально утром в Серпухове солнечно, а приезжаешь в Сан-Франциско - или дождь, или туман.

- Или вот аптеки, - говорит водитель и внезапно. - Вы же слышали про антивирус Касперского?

Антивирус Касперского это, если вы не знаете, организация, в которой в одном кабинете пишут антивирус, а в другом - вирусы, потому что вирусы сами себя не напишут, это очевидно же.

Но это ещё можно пережить, а вот с аптеками жопа.

Дело в том, что независимые вирусологи доказали, что сети аптек разрабатывают новые болезни, чтобы мы продолжали покупать лекарства. Никакого вируса гриппа не существует и никогда не было, пока его не сконструировали авторы условного "арбидола".

- Да вот сами посмотрите, - говорит водитель, которому я напомнил об испанке (но он, разумеется, не услышал), - три аптеки в одном доме! Три! И во всех очереди! А при Брежневе пустые стояли!

Феномен аптек для меня тоже, честно говоря, загадочен, хотя при Брежневе я в аптеки не ходил.

Но тут становится понятно, почему водитель не ходит к врачам. Где врачи, там и аптеки, где аптеки, там и Фёдор Бондарчук, а там и до Стругацких недалеко.

Никому доверять нельзя, вы не захотите вскрывать эту тему, пацаны, поверьте мне.

Мигрантов завозят, чтобы скрыть убыль населения. А если завтра мигранты исчезнут, то Москва будет стоять пустая, потому что никого, кроме мигрантов, в ней, в общем-то, давно уже нет.

Я и тут не догадался.

И тут водитель сказал одну фразу, которую всегда произносят критики теорий заговора, но очень редко сами конспирологи.

- Вы же не думаете, - сказал водитель, - что всё это случайно, что нет никакого плана.

И я подумал, что да, что в юности в голове не помещается не только страх смерти, но и мысль о том, что этот страх когда-нибудь может уйти на второй план, что к собственному небытию ты будешь относиться более-менее спокойно, потому что ты устал, у тебя одышка, бок болит, мигрень.

И когда человек в зрелом возрасте начинает верить в бога, он это часто делает не потому, что о душе пора подумать, не потому что боится, а потому что - ну какой во всём смысл, если бога нет. Человеку нужна структура.

Воробей не может улететь сам.

Человек жаждет не бессмертия, 
а осмысленности. Бессмертие привлекательно просто потому, что у бессмертного тебя немножко больше времени эту осмысленность найти, бессмертие это не цель, а средство.

И вот один верит в бога, а другой в аптеки 
и независимых вирусологов.

Тут, конечно, ещё интересно, что у водителя есть семья, и они как-то окей с тем, что у папы уже три года в голове писк.

И ещё интересно, что он за эти три года ни разу не попытался выехать из Москвы, чтобы проверить, исчезает писк или нет.

Ну, то есть реально такое ощущение, что 
с писком ему лучше, что он боится его потерять, потому что какой-то стержень появился, мир снова стал объясним.

На обратном пути я спросил у другого водителя про воробьёв, и оказалось, что это популярная тема, многие люди о ней задумываются, и только от меня всё время скрывали.

- Я точно, конечно, не знаю, - сказал водитель. - Но я слышал, что воробьиных мальков можно только очень маленькими мухами кормить, и вот эти мухи как раз и исчезли. А за ними и воробьи.

- Ну воробьи-то ладно, - сказал я, - а вот с аптеками что творится? Три аптеки в одном доме! При Брежневе такого не было!

Но второй водитель мне попался психически устойчивый и спросил, не против ли я, если он погромче включит музыку.

Я был не против, мне было чем заняться.

За оставшиеся сорок минут мы проехали мимо тридцати семи аптек, и это только с правой стороны.

Кстати, ни одного воробья мы не встретили.

(с) Владимир Гуриев