Он с кем-то разговаривал по телефону, отвернувшись и наклонившись вперед.

«Отвлекающий маневр» – подумала я.

Как же.

На этот случай у меня всегда заготовлен беспроигрышный трюк.

Я делаю вид, что что-то забыла дома, возвращаюсь и жду, пока подозреваемый уедет.

Я быстро заскочила в квартиру. Стала в коридоре. Приложила ухо к двери, прислушалась.

- Забыла чего? – спросила мама, выйдя из кухни.

- Да нет. Маньяка пережидаю.

- А. – сказала мама и вернулась на кухню.

Маньяками у меня автоматически становятся все незнакомые мужчины, если они стоят у лифта.

Такой у меня подход к ним с детства.

Дело в том, что в конце 90-х активно ловили маньяка в шапке-петушке, и родители мне строго-настрого запретили садиться в лифт с незнакомыми мужчинами.

Маньяка поймали, петушок вышел из моды и был распущен на носки, а привычка осталась.

С тех пор я не езжу в лифте с незнакомцами мужеского пола с 17 до 70 лет, вне зависимости, есть ли у них шапка.

А поскольку я ни с кем не сажусь в лифт, то и соседей запомнить не могу.

Поди не Ален Делоны, а у нас 16 этажей. И программа распознавания лиц, встроенная в меня, гораздо слабее, чем у айфона.

Плюс на глазах минус 2,5.

А у них борода и усы.

Чтоб каждый раз не гадать, маньяк это, сосед, или какой-нибудь неизвестный курьер, я боюсь, на всякий случай, всех.

Курьеров, конечно, опознать легче всего.

На них обычно грязная фирменная футболка или сумка, из которой пахнет едой.

Впрочем, футболка меня тоже смущает – может, маньяк снял ее с какого-то невинно убиенного курьера?

Так что я дружелюбно настроена только на запах лапши с курицей в соусе терияки.

По лестнице я не хожу. И вовсе я не ленивая ж… Лестница в нашем доме, вопреки всем законам логики, берет начало на улице и, соответственно, становится доступна всем и каждому. Увы, этот демократический принцип не идет ей на пользу.

И если за девственностью лифтов и прилегающих к ними территорий бдит консьержка, то на лестнице у нас можно встретить много чего интересного: остатки Османской империи, следы бегства гугенотов, хлам, бутылки, парочку мумифицированных динозавров, не переживших холодную зиму 2001-го и многое другое.

Моего минуса не хватает, чтоб не видеть всего этого греческого многообразия.

Там нужно совсем слепым быть.

Поэтому я предпочитаю лифт.

Маньяки, видимо, тоже.

Потопталась я в прихожей минут пять (столько, по моему мнению, хватает честному человеку, чтобы сесть в лифт и уехать). Вышла в коридор потихоньку второй раз.

Глядь, а маньяк все тут же.

«Вот гад», - думаю. «Охоту на меня конкретную завел».

- Ах, - сказала я, едва закрыв дверь. Подняла указательный палец, закатила глаза и снова шнырнула в квартиру.

Сама Сара Бернар позавидовала бы такой актерской импровизации.

- Давай, я выйду - предложила мама. – Шугану его. Увидит меня в халате, сам убежит.

- Не надо. – ответила я. - У тебя целых две дочери, а у меня всего одна мать.

Я поняла, что третий раз мой трюк не пройдет. Выглядеть склеротичной дурой перед маньяком – куда это годится?

Я разозлилась.

Не весь же день мне тут стоять!

Решила – раз лобового столкновения не избежать, нужно сыграть на опережение.

Выйду и скажу ему:

- Мужчина, вы ехать собираетесь? Я из-за вас не могу выйти из квартиры почитай третий раз. Вы или езжайте, или я вам в глаза лаком для волос пшикну сейчас. Некогда тут мне рассусоливать. Мне в магазин идти. Пока я от вас прячусь, там всю соль разберут.

Я вышла на площадку в боевом настроении.

Но там уже никого не было.

Я с облегчением вздохнула, закрыла квартиру и вызвала лифт.

Приехал грузовой. Люблю его, он просторный, как лимузин. Вошла. Нажала кнопку с цифрой «1». Двери закрылись.

Вдруг за спиной раздался мужской голос:

- А это еще что, не первый?

Я подпрыгнула и поняла, почему в лифте иногда пахнет мочой.

От неожиданности я онемела. Мужчина был весь в черном, как Антонио Бандерас в фильме «Отчаянный», правда, не такой красивый.

У меня мелькнула надежда, что это сосед, который просто спускался вниз и захватил по пути меня, как жвачку «Орбит» на кассе, но тут он пошел ко мне, глядя прямо в глаза, понизив голос и угрожая речитативом.

От страха я не могла разобрать ни слова, но по интонации поняла:

- Снимай с себя все, красотка, до первого этажа еще вечность. Не думай отделаться испугом. Не ори и не дергайся. Сейчас я с делаю с тобой то, ради чего я уже полчаса катаюсь в этом лифте.

Я задохнулась и два раза мигнула глазами, как сова.

- Так, что? – спросил он. – Не нужно?

- Что не нужно? – пролепетала я.

- Ну, отделка, шлифовка стен, установка окон. Я ж сказал. Не дорого, качественно, быстро.

- Н-не требуется. С-спасибо.

Язык у меня во рту распух, как котлета.

И тут двери открылись на первом этаже.

«Гав!» сказала вернувшаяся с прогулки хозяина такса.

И я второй раз чуть не испортила лифт.

Бандерас вышел, не оглядываясь.

Я выползла на ватных ногах и подумала, что соль – все-таки белая смерть.

Еще даже не купила, а уже вялая, слабая, язык распух и глаз дергается.

Редкая дрянь.

(с) Дарья Исаченко