Было дело в наше время...
Дочь вернулась из лагеря и прямо на вокзале коротко охарактеризовала отдых. Тремя словами:
– Мама, лечим печень.
Я сначала было собралась театрально упасть в обморок. Или, как минимум, включить родительскую пластинку про "неокрепший организм", "разрушительную силу алкоголя" и, естественно, всемогущее "тебе еще рожать". Но потом вспомнила, что мне тоже было шестнадцать.
Кончено, мы пили. Был девяностый год.
Пока ехали с дочкой домой, подсознание зачем-то реанимировало обломки старых вкусовых рецепторов. Сорокалетних сейчас будет тошнить.
Израильская водка Кеглевич со вкусом дыни. Если вы до сих пор не едите (в тяжелых случаях, даже запах не переносите) эту чудесную бахчевую культуру – мы однозначно ровесники. Особенно хорошо напиток сочетался с магазинными пельменями. Под консервы "килька" как-то не шел. Другой закуски, впрочем, особо не было.
Голландский спирт Роял (как выяснилось спустя десяток лет, спирт технический). Разбавляли его порошковыми напитками "Юпи", которые сами по себе за пару тройку приёмов приводили к хронической язве желудка. А в сочетании с 96 (!) градусным пойлом, думаю, убивали раковые клетки.
Польский ликер Амаретто. Эта тёмно-коричневая жижа была настолько сладкой, что после нее даже сироп от кашля казался безвкусным. Запивали лимонадом "Буратино". Вот, где мамино "а не слипнется?" приобретало истинную актуальность.
Я не знаю, как мы выжили. Впрочем, выжили не все.
П.С. А современные подростки пьют сухое вино. Отечественное. Украинское.
(с) Анна Гин