А как бы вы поступили, если бы в один прекрасный весенний день на вашем пороге появился врач в компании двух рослых охранников: «Здравствуйте, я психиатр из психоневрологического диспансера № 14, пришел поговорить о вашем самочувствии. Ботинки снимать?» Вряд ли вы предложили бы гостям тапочки. Вот и Марианна Савельева, мама троих детей и по совместительству — экс-супруга мини-олигарха, захлопнула дверь перед психиатром и компанией. Но мужчины оказались настойчивыми — почти час они стучали, звонили и выкрикивали странные слова: «Вы должны подчиниться закону! Савельева, мы знаем — вы давно потеряли материнский инстинкт!»

Пока потерявшая материнский инстинкт Савельева испуганно обнимала детей, соседи звонили в милицию. И стражи порядка приехали. Психиатр, Владимир Павлович Куренков, продемонстрировал им вполне натуральное постановление Пресненского суда города Москвы о принудительном освидетельствовании Марианны Савельевой. Оказывается, несколько дней назад ее муж, Владимир Савельев, пришел в районный диспансер и, хватаясь за сердце, сообщил, что жена его, бедняжка, сошла с ума, ведет себя агрессивно, бьет детей, вступила в таинственную секту и, страшно сказать, доктор, скачет по крышам. Голая! Видимо, это так на нее судебный процесс по разводу влияет.

Участковый психиатр посочувствовал горю миллионера и пообещал оказать посильную помощь. Со слов Савельева он составил заключение, из которого следовало, что Марианна предположительно больна и отказывается добровольно пройти психиатрическое обследование. Приложив к заключению заявление убитого горем супруга, врач отправил документы в суд. Судья выдал санкцию на «недобровольное освидетельствование». И вот благородный доктор стоит у дверей предположительно безумной мамаши. А охранники? Ну что охранники? Они вообще-то мужнины, прибыли в качестве моральной поддержки.

Нет смысла углубляться в причины развода Савельевых—некоторые граждане не сходятся характерами с женами, с которыми прожили десяток-другой лет. Некоторые пытаются у этих самых жен отобрать детей всеми возможными способами. Да и некоторые жены прекрасно знают, как за себя постоять. Поэтому поспешим сообщить, что с детьми все закончилось хорошо — они какое-то время были у отца, но потом не без помощи газет, журналов, телевидения и бывшего нашего президента вернулись к матери. Сейчас история не об этом. История наша о врачах. В журнал «Огонек» обратился главный врач психиатрической больницы № 7 города Москвы. Эдуард Федин сообщил нам, что тоже хочет воззвать к общественности, тоже жаждет с помощью СМИ защитить своих коллег от произвола: «Врачи на скамье подсудимых! Им грозит заключение на семь лет! Это угроза всей системе психиатрической службы!»

Впрочем, по порядку. Доктор Куренков, безрезультатно оттарабанив в дверь Марианны Савельевой и не дождавшись помощи от милиционеров, которые почему-то отказались «содействовать организации беседы психиатра и Савельевой», отбыл в свой ПНД. Там он снова составил документ — вынес предположительный диагноз, в качестве одного из симптомов указав «негативизм» Савельевой, то есть немотивированное противодействие больного лицу, вступившему с ним в контакт. Не согласилась, мол, впускать в дом незнакомых мужчин, значит — негативизм. Значит — надо госпитализировать. А говоря по-простому — пора вязать сумасшедшую.

Многих ли граждан вот так могут повязать психиатры по заочному диагнозу, установленному при осмотре пациента через железную дверь? Нам неизвестно. Но в случае с Марианной это оказалось вполне возможным. Более того, участковый психиатр и врач скорой психиатрической помощи, повторно явившись к Марианне и уже удачно ворвавшись в дом, связали руки жгутами не только ей, но и ее маме — теще миллионера. Тещу врачи тоже, чтобы два раза не вставать, решили забрать с собой — она, видимо, еще активнее проявляла свой негативизм. Потом Марианна рассказывала на всяческих ток-шоу, что отца ее связали и бросили в сауну, ее с мамой тащили за волосы из дома, дети при этом кричали: «Отпустите мамочку! Отпустите бабушку!» В общем, картина мало способствовала душевному равновесию госпитализируемых. И даже в психиатрической больнице им. Ганнушкина две женщины отчаянно продолжали вопить: «Он вас купил! Он вас купил!» За что тут же получили новый предположительный диагноз — «форма бреда», психопатологический синдром — и были помещены в палаты.

Позже знающие люди просветили Марианну, объяснив, что против нее была использована широко распространенная среди «почти олигархов» схема. Ее используют, чтобы оставить детей у отца и не делить имущество. Ведь просто так забрать несовершеннолетних у матери в нашем государстве практически невозможно. Если только эта мать не алкоголичка, наркоманка или, например, сумасшедшая.

Марианна, к счастью, сумасшедшей не оказалась. На следующий день и ее, и маму вынуждены были отпустить из психушки с диагнозом «здоровы». Но детей к этому времени — что и требовалось! — уже забрал отец, за них потом шла долгая и изматывающая девятимесячная борьба. В свой дом женщина тоже не могла попасть, жила у друзей. В общем, схема почти сработала. Почти.

История, даже история нашей страны, знает немало случаев цивилизованных разводов. Но бывает, что развод превращается в Куликовскую битву. Также известны случаи, когда один из супругов, ранее считавшийся беззащитной и слабой жертвой, вдруг превращается в карателя. Особенно, если этот супруг — мать, у которой отбирают детей. Такая женщина, как разозленная слониха, не успокоится, пока не вытопчет половину саванны. Марианна начала борьбу. И помимо разборок насчет детей и имущества она занялась еще одним важным делом — написала заявление в прокуратуру о своей незаконной госпитализации. На врачей было заведено уголовное дело по статье 128 УК РФ, часть 2 — за незаконное помещение в психиатрический стационар, если данное деяние совершено лицом с использованием своего служебного положения. Заодно и по 33-й статье, часть 2 — предварительный сговор. Итого врачи обвинялись в превышении служебных полномочий и сговоре с Савельевым… Участковый врач ПНД № 14 даже отсидел три недели в Матросской Тишине и был отпущен только по ходатайству. Уже год длится судебный процесс по делу «врачей-вредителей», и им действительно грозит еще и семилетнее заключение.

Они стоят во дворе Преображенского районного суда — два усталых, измученных доктора. Один отстранен руководством диспансера от служебных обязанностей. Второй уволился по собственному желанию, работает грузчиком, чтобы хоть как-то прокормить семью и детей. Наверняка они уже жалеют, что ввязались в эту историю — слишком уж дорого все обошлось. Хотя адвокаты в количестве трех штук продолжают настаивать на том, что врачи действовали согласно действующему законодательству. «Они исполняли свой профессиональный долг, — говорит адвокат Наталья Горфинкель. — Они просто обязаны были отреагировать на заявление Савельева.  В противном случае они сами нарушили бы все мыслимые правовые и нравственные нормы. Марианна для них не враг, а обычный пациент. Психиатр обязан защищать пациентов от нанесения ими вреда окружающим и себе».

Коллега и добровольный защитник Федин достает выписки из законодательства по здравоохранению, учрежденное Мин-здравом СССР в 1953 году, Положение о психоневрологическом диспансере, и зачитывает: «Отбор больных в стационарное отделение производится лечащим врачом диспансера по согласованию с главным врачом. Срок пребывания больного в стационаре — не свыше 15 дней». Федин делает многозначительную паузу. Марианну держали в больнице всего день — так какое же это преступление?

На вопрос: «Кто оплачивает ваши услуги?» — адвокаты не отвечают. На вопрос: «Где сам Савельев?» — неохотно поясняют: «За границей». Савельев догадывается, что бывшая жена от своих обвинений не откажется, ей выгодно, чтобы экс-благоверному вынесли суровый приговор и он держался бы подальше от России, от детей, а заодно — и от немалого имущества, недвижимости. А без врачей сурового приговора не получится — сговор ведь. Поэтому в принципе понятно, кто бедным врачам оплачивает адвокатов. Но понятно также, кто будет ходить в районный суд изо дня в день, как на работу. Кто будет нервничать, проклинать тот день, когда связался с миллионером, и пить валидол.

Владимир Павлович, бывший участковый психиатр, достает паспорт, терпеливо ждет, пока перепишут его данные и впустят на заседание суда. Охранник знает его в лицо: «Здорово, Палыч», но порядок есть порядок. «Мне иногда кажется, что бороться нет смысла», — говорит Владимир Павлович. Второй подсудимый, Сергей, бывший врач скорой психиатрической помощи, смиряться не собирается — он моложе, у него вся жизнь впереди. Вычеркивать из этой жизни семь лет только из-за того, что однажды кого-то там связал и вытащил из дома, ему как-то не хочется. Он все еще возмущается, негодует, употребляет выражения типа «не упоминайте мою фамилию», «суд ангажирован» и «произвол следователя».

Врачи сначала охотно идут на контакт, снова и снова жалуются на следователя по фамилии Волк, сокрушаются насчет мягкосердечности судьи: «Что с нее взять — женщина. Слушает про деток и плачет», мстительности Марианны Савельевой: «Ну подумаешь, переночевала в психушке. А я три недели в Матросской Тишине отсидел!» и даже приглашают нас в гости, чтобы мы увидели их скорбную жизнь. Чтобы написали об этом статью. Чтобы хоть как-то помогли. У них ведь тоже семьи, тоже дети. Как же так нелепо получилось, елки-палки, — паны дерутся, а у холопов чубы трещат!.. Но на следующий день, посоветовавшись с женами, вдруг отыгрывают назад: «Понимаете, такое дело… Никто ничего еще не может сказать наверняка… Кто его знает, как повернется… Такое дело…»

Адвокаты тоже не уверены ни в чем. Утром они хором, все втроем, кричат: «Подайте-ка нам сюда прессу! Телевидение подайте, канал CNN!» А вечером уже отмахиваются от журналистов: «Мы передумали! Пока приговор не вынесен, мы не будем ничего говорить!» Но на следующий день снова звонят: «Пресса, на помощь! Надо осветить ход событий!» Чего хотят — непонятно. Прямо-таки раздвоение личности какое-то.

Судебные заседания идут сейчас почти каждый день. Уголовное дело внушительное — в трех томах. Но по-человечески все уже давно не благополучно. Давно, с того самого дня, как жену олигарха под крики детей втолкнули в машину скорой помощи. И сейчас уже жена врача тихо плачет во дворе суда, засыпанном тополиным пухом: «У нас вся жизнь перевернулась. Тут все куплено…»