Был декабрь 1997 года. Я лежал в отделении сосудистой хирургии с обострением. В палате со мной также мучились болями, терзающими их ноги из-за недостатка кислорода, плохо поступающим в ткани с кровью по суженным или вообще «забитым» артериям, еще двое мужиков.

Артур Иванович лежал, как и я, под капельницей. А Витя Брюханов, мужик лет сорока из канской глубинки, беспокойно хромал по палате. Подошла его очередь на «штаны» - операцию по аорто-бедренному шунтированию. Это когда делают разрезы на животе и бедрах в форме штанов, чтобы добраться до артерий.

Во время этой длительной операции больному постепенно вливают до двух литров теряемой крови. А в 90-е ее катастрофически не хватало – доноров лишили всех льгот, и они перестали сдавать кровь. Так что больным зачастую надо было самим раздобывать для себя доноров, или покупать кровезаменитель - плазму. Даже бинты надо было иметь свои!

Хорошо было тем, у кого в городе имелись родственники или друзья, они-то и становились донорами. У Вити в Красноярске никого не было...

В травмпункт обратились двое мужчин в ссадинах и синяках. Дело было так. Пошли они рыбку ловить. Сели в лодку, закинули удочки, ждут, когда клевать начнёт. Вдруг видят, здоровенный лось речку переплывыает недалеко от них. Только голова с рогами над водой. Один рыбак говорит: "Смотри, какая добыча плывёт! Давай его поймаем". "Давай". Каким-то образом наши ковбои закинули петлю на рога и затянули, а другой конец верёвки к лодке привязали. Но тут лось доплыл до берега и загалопировал в лес, волоча лодку с охотниками за собой. И вот картина - по лесу мчался лось, "бразды пушистые взрывая", а за ним мчались охотники на лодке... Их дружелюбно приветствовали все встречные деревья, пни и кустарник. В конечном итоге лодка разбилась вдребезги, а рыбаки кое-как выползли из леса без дичи, без рыбы и без лодки.

У нас в садике, когда на лето сборные группы формируют, была такая история.
Первый день, у воспитательницы дети из трёх групп. Есть свои, но в большинстве - чужие. Вечером всех разобрали, один ребёнок остаётся. Сидит, играет в песочнице. Воспитательница на веранде. Начинает волноваться.
- За тобой кто должен прийти?
- Папа.
Ну, папа так папа, сидят дальше.
Папы нет.
А всё, садик пустой уже, один охранник, и спросить не у кого...

Было это в конце 80-х. Давали как-то в ТЮЗе одного из областных центров нашей необъятной презамечательнейший детский спектакль.
Спектакль был веселым и легким, как раз то что надо для субботнего утреннего сеанса. Плохо выспавшиеся после пятницы родители, зевая, наблюдали за происходящим, в то время как дети были в восторге от незатейливого юмора комедии положений.
И был в этом спектакле совершенно простой, ничем не примечательный эпизод. Главный герой падает в обморок, кто-то кричит "Врача! Врача!", прибегают медсестра и два санитара с носилками. Медсестра громко спрашивает: "Где здесь больной?!"
Ей показывают лежащего на авансцене главного героя, после чего та достает огромный шприц (таким обычно пробки из ушей вымывают), прикручивает к нему здоровенную иглу (острие от фехтовальной рапиры) и вкалывает эту конструкцию внутризаднично пострадавшему...

Увлекался я тогда Толкиеным. Любил с ребятами выезжать на природу и устраивать баталии. Вот и в этот раз разделились на несколько лагерей, а одному парню досталась роль нежити - ходи и руби налево-направо и всех без разбору. Доспехи ему дали очень хорошие, материал легкий, но выглядит как настоящий - со следами то ли ржавчины то ли крови, с пробоинами. Шлем полностью лицо закрывающий и двурушник. С 5 метров от настоящего не отличишь.

Место для сражения выбрали замечательное: большая поляна, с двух сторон лес, а в центре поляны небольшая яблонька. Вот под яблонькой нежить и решили закопать чтоб в середине боя он "восстал". Прикопали нежить нашу, только часть шлема снаружи оставили чтоб дышать и чтоб видно было происходящее...

90е.
Моня появился на нашем сервисе в виде клиента. Этакий дяденька-дедушка ярко-семитской наружности и неопределенного возраста. От 50 до 80 включительно. Лысый смуглый черноглазый аид в костюмчике и на ВАЗ 2107 белого цвета. Обычно я тазоводов заворачивал с порога-но тут ,из внутресемитской солидарности нарушил свои принципы. И не прогадал.
Пока Моня (в миру Соломон Маркович) пил кофе в офисе-он очаровал весь коллектив. Вернувшись из ремзоны, я обнаружил его курящим сигару и пьющим кофе из любимой чашечки секретарши.
Причем мною лично дрессированная сука-Арина, что рвала клиентов в мясо по первому "Фас!"- угодливо хихикала и подносила мэтру пепельницу.
Невероятно!
Арина могла вышибить(и вышибала) в дверь солнцевских старших-за курение в помещении, а за свою кофейную китайскую чашечку с драконами могла запросто ушатать (и ушатывала) степлером. Коллектив нервно отмечал на календаре ее физиологические циклы и в опасные периоды старался без лишней нужды в контору не заходить.
А тут нате...

Услышал эту историю очень давно. На 100%-ую правдивость не претендую.

1992 год. Москва. Тогда во всей стране было мало АЗС и очереди на них были страшные. Пожилой мужчина, на Москвиче-412, отстоял почти час в очереди и вот заветная колонка уже перед ним, но тут между "маскарадом" и ТРК вклинивается тонированная восьмерка. Для понимания, ВАЗ-2108, по статусу, тогда равнялась гелику или ренджику сейчас. Мужичок начинает возмущаться: - Я целый час в очереди! Куда ты лезешь!

А из зубила вылазит молодое раскаченное тело, не обременённое признаками интеллекта и рявкает: - Пасть закрой, пока зубы целы...

Один мужик в саванне наблюдал, как лев собирался напасть на импалу. Собирался-собирался - и тут импала повернулась и посмотрела льву в глаза. Лев смутился и ушел.
"Ага!" - смекнул мужик. И предложил бедным ботсванским скотоводам использовать для защиты коров эффект ай-контакта. То есть, рисовать на коровьих жопах глаза.
Надо сказать, к этому моменту бедные ботсванские скотоводы чего только не испробовали, чтобы восстановленная популяция ботсванских львов перестала жрать их коров. Всё без толку...

1983 год. Преддверие Ташкентского кинофестиваля. Круглые сутки работает отборочная комиссия, все невероятно устали. В день отбираются и распределяются десятки картин. Все их надо пересмотреть, причем внимательно: цензору, — чтобы знать, что резать. Техникам, — чтобы заметить дефекты пленки. Составителям программ, — чтобы совместить два фильма, из которых состоит любой фестивальный сеанс... Редакторам надо сделать краткий обзор картины для включения в каталоги, переводчики должны ознакомиться с сюжетом и начать готовить монтажные листы. Работа кипит. Отдыхать некогда.

Однажды к вечеру внезапно выясняется, что очередная машина с коробками, набитыми пленкой, застряла где-то в пути, а единственный фильм, который можно ставить на рабочий просмотр — японский «Ведьма» («Они-Баба»). Однако, японский переводчик еще не приехал из Москвы, посему начальство решает смотреть без перевода — в принципе, дело привычное, специалисты, как никак...

В зале сидят человек двадцать — все свои. Болтаем, отдыхаем. Минуты через три после начала фильма, мне приходит в голову смешная мысль. Подхожу к Иванову (главный редактор-цензор фестиваля) и предлагаю:

— Владимир Иванович, позвольте, я буду комментировать, а то скучно на японском слушать, все устали, хоть развеселю народ...

После первой истории из сумасшедшего дома я прочитал комментарий: «Мол, зачем трогали несчастного шизофреника, гонялись за ним по городу, упекли в спецучреждение». Отвечу оппоненту этой историей.
В начале двухтысячных я уже учился в медицинском университете и проходил многочисленные практики в различных больницах города. В центральной психиатрической больнице я познакомился с тихим пациентом 62 лет. Назовем его Михалыч. Михалыч был душевным человеком. Всю жизнь отработал на солидной должности в какой-то строительной организации, любил собирать грибы, был женат и имел двух взрослых сыновей.
К сожалению, шизофрения, не выбирает. Михалыч и в молодости отличался странностями, а с возрастом совсем зачудил. Жена обратилась к специалистам, и те поставил неутешительный диагноз.
Михалыч, со свойственным ему добродушием принял свою болезнь. Покинул пост в организации, устроился сторожем. И зажил спокойно и мирно...

У меня в институте был преподаватель Гургеныч. Старый кинооператор, который снял много хороших советских фильмов и просто классный дядька. Как-то он принес нам на лекцию маленькую кино бобинку на полминуты всего. Это, говорит, самое смешное, что вы увидите в жизни (и ведь не соврал) зарядил киноаппарат и толкнул предисловие:
— Я в середине 60-ых снимал в Польше кино: война, немцы, партизаны. На Краковской площади снимали эпизод как немцы сбили наш самолет, летчик прыгнул с парашютом, а немцы с собаками его берут в плен.
Дубль-1: каскадер прыгнул, приземлился, арестовали.
Режиссер: — Как то не то… он плавненько спустился, как диверсант, зрителю его не будет жалко…
— А что же вы хотите?
Режиссер: — Давайте хоть ветра подождем...

Случилась она не так давно, но и не так уж чтоб недавно. Тогда я был совсем в другой больнице, в другой специальности, но не о том речь.
Как-то под вечер поступил вьюноша, правда со взором потухшим. До больницы его довела любовь, причём безответная. Как уже многие догадались - суицидник был мальчик. Но это он потом признался, признайся он сразу, и история бы не состоялась, потому что в ПСО баловать не дают.
Поступил вьюнош около 11 вечера. Мы уже к тому времени успели посетить оперблок, и не один раз, были уставшие, поэтому мальчика анамнезом особенно не мучили, а просто обработали и перевязали повреждения да и закинули на койку.
Сами же в ординаторской приняли позу "развалившись" кто где и начали лениво трындеть, немного "нарушая режим".
Примерно в половину второго в коридоре послышались голоса с тенденцией к усилению как по громкости, так и по амплитуде. Вышедшим проверить нам предстала картина сыром и маслом - открытое окно высокого довольно этажа, в которое врывался тёплый ветерок летней ночи, а за окном силуэтом чья-та фигура, одной рукой ещё держащаяся за раму...

Во время чистки оружия кто-то принес бутыль чешской сливовицы, и разведывательный взвод ее быстро осушил. Чистка пошла веселее. После долгих маршей оружие промывали бензином. Способ недозволенный, но эффективный.
После чистки оружия у ведра с бензином был короткий перекур. Наводчик из первого отделения бросил окурок в ведро, и бензин весело полыхнул. Замкомвзвода, старший сержант Мельник, пнул полыхающее ведро ногой. Разведчики весело заржали. Но ведро, перевернувшись в воздухе, упало на мотоцикл, бензобак которого был открыт - бензин оттуда для чистки брали. Остальное произошло в доли секунды. От мотоцикла остался только черный каркас...

Супружеская чета Муравьевых нравилась всем. Она-красивая натуральная блондинка, ноги от коренных зубов, на удивление добра и приветлива.
Чем, как известно не особенно страдает подавляющее большинство красивых женщин. Он-статный, подтянутый, мужественный капитан-лейтенант, тоже не обделенный мужской привлекательностью. Семья жила душа в душу и поводов для сплетен не давала. По магазинам Стас и Лариса ходили держась за руки как пионеры, порознь их почти не видели, и вообще их пара излучала просто ауру любви и благоденствия. Идиллия одним словом. С годами чувства не слабели, а только крепли на зависть окружающим. За семь лет между ними ни разу не пробежала черная кошка. Единственное, что Стас посматривая вокруг, понемногу, глубоко в себе начал мучиться вечным спутником семейного счастья-ревностью. Будучи по природе человеком выдержанным Стас не позволял этому пороку выплеснуться наружу давя все сомнения в себе.
Хотя кто знает, какие бури бушевали в глубине души подводника, видя восхищенные взгляды мужчин направленные на жену, и слушая комплименты и любезности сослуживцев на праздничных саммитах. Но тем не менее внешне заметно не было, и даже Лариса сомнений и тревоги мужа не замечала, да и не хотела. А вот Стас незаметно созревал, прямо как прыщ перед тем, как лопнуть...

Обычный санаторий Академии наук, заполненный сотрудниками средней руки — процедуры, прогулки, сплетни - в общем, скука смертная. И тут прошёл слух — должен приехать академик! Событие! В означенный день любопытные действительно увидели, как подъехала машина, из которой вышел солидный седовласый мужчина. Симпатичный. За ним семенила невзрачная пожилая женщина — жена. Стали они в санатории отдыхать и лечиться. 

Супруга знаменитости постоянно суетилась вокруг мужа, заботилась. Тот принимал все заботы с усталой благосклонностью. А в столовой посадили их рядом с молодой симпатичной дамой. Дама несколько дней оценивала обстановку. Оценила — и пошла в атаку. Ведь академик, это же такой шанс, да и зачем ему рядом такая серенькая старушка? И постепенно (барышня была грамотна и коварна) начал завязываться роман...

Дантисту Петрову выпало хоронить родную тётю.
Петров пригласил на похороны струнный квартет. Это интеллигентно и очень тонко. И всего шестьсот долларов. Духовой оркестр на похоронах выглядит вульгарно. А эти пришли, культурные такие, во фраках, поставили пюпитры.
– Ты, конечно, же не забыл взять ноты? – интимно пошутил первая скрипка в ухо виолончели.
Раздобыть ноты Шопена обещал виолончель, самый ответственный из всех. Но вместо партитуры коллегам было представлено бесподобное по драматическому накалу описание минувшей ночи – с кражей носков из магазина, последующим мордобоем, пьянкой и нежно-зелёным утром, встреченным в объятьях некой одноногой Зины.
Тётиным похоронам забрезжил финал как на обычной свадьбе, с битьём музыкантских морд.
– Ну, что теперь, мы будем играть одноногую Зину? – спросил первая скрипка, записной острослов...

Называя капитана кэпом или капитаном, я кривлю душой, на судне капитана зовут "мастер", что в переводе означает хозяин. Он и есть полноправный хозяин. Он имеет право регистрировать смерть, рождения, и браки. Он имеет право принять решение и нести за него полную ответственность. Он назначен быть вторым человеком после Господа Бога на территории, ограниченной палубой корабля. Корабль же является территорией того государства, чей флаг несет судно. И царствует на этой территории мастер, капитан. Но только до той поры , пока не потеряет свой авторитет.

Тишина и покой над субтропическим морем. Старая посудина - громадный плавучий холодильник, советской еще постройки, важно и неспешно шествует мимо тропических островов под гордым флагом суверенной Панамы. В эфире - тишина. Лишь изредка гнусавый голос пропоет в эфире "Filipina monkey!" и эфир тут же взрывается мяукающими голосами филиппинцев, ругающимися на своем непонятном языке. 

По палубе расхаживает, согласно Кодексу по охране судов, вахтенный - Виталик, заткнув себе уши наушниками от плеера. Глаза закрывать ему смысла никакого, ибо он слеп, как крот, а очки не носит потому, как стесняется.

Вслед за ним, важно трусит судовой кот - Маркус. На его сертификаты и прививки команда потратила огромное количество денег, и все равно в каждом порту приходится откупаться от соответствующих служб. Но зато у нас своя достопримечательность...

Бытует мнение, будто увернуться от почётной обязанности и священного долга любому из вьюношей — это как локальную уринотерапию двум пальцам учинить. Главное — дать волю фантазии и не сдерживать себя, воплощая её в театре одного актёра. Сейчас, правда, желающих провести показательный закос стало меньше, зато раньше они собирали в сети целые форумы, активно обмениваясь методиками и рецептами.

Москва. Конец девяностых. Радиостанция. Идет утреннее шоу, на часах - около девяти. В студии двое ведущих. В самый разгар беседы в прямом эфире в студии появляется некто из техперсонала. Скажем, админ. На админе нет лица. Вместо лица на нем - хитрая-прехитрая морда. Ее выражение можно описать фразой: "А вот я вам сейчас устрою, раздолбаям!". Ди-джеи видят его, но прервать разговор не могут - эфир же как-никак. Админ подходит к одному из ведущих, наклоняется и вполголоса, но совершенно отчетливо, произносит прямо в микрофон:
- Х..й.
Ведущие подпрыгивают на стульях, опрокидывая кофе и испепеляя идиота взглядом. Но эфир-то идет, остановиться они не могут, поэтому делают вид, будто ничего не произошло...

Как-то Саакашивили поехал в Китай. Зашёл поужинать в ресторан традиционной китайской кухни. Поел, понравилось и решил с шеф-поваром пообщаться.
Подозвали повара к нему. Миша ему,такой, дескать я президент Грузии, мне очень понравилась ваша кухня, а не хотите ли уважаемый Ляо открыть ресторан китайской кухни в Грузии, в частности в Батуми. Как раз в тот момент строили Батуми и всяко развивали его туристический потенциал.

Однако этот дядюшка Ляо ответствовал ему так: напился, так веди себя прилично, ишь президент он!, все вы президенты да короли как сливового вина налопаетесь!..

У моего друга есть маман, стаж врачебного опыта за 40, сейчас уже на пенсии, но врачебная хватка чувствуется. Очень похоже по духу той тетке из фильма - "резать к чертовой матери!"
Ладят они очень хорошо, поэтому поехали этим летом всей семьей в Лондон. Друг там по своим делам, а жену, маму и мелкого сына повез прицепом на экскурсию.

Вечером сидят в ресторане, мирно беседуют, маман благодушно, с видом светской львицы, потягивает винцо.
Вдруг за соседним столиком девушка сперва побелела, потом покраснела и с хрипом свалилась со стула.
Народ начал бегать вокруг, шум, гам, зовут доктора.

Маман (М), не вставая из-за стола, говорит сыну - похоже на анафилактический шок - вон, девка объелась кальмаров.
Сын (С) И что дальше?

М - Да сейчас скорая приедет, вколет ей адреналинчику с антигистамином и все будет хокей, если успеет, конечно...

Продираюсь сквозь толстенный том дневников капитана Кука, собрал уже целую коллекцию его приколов. Вот один из них: на острове Болабола капитана поразил добрый нрав туземцев. Мягкие, деликатные, приветливые. Но, проходя по их селению, он увидел разделанный труп, рядом куски мяса. Явно готовилось барбекю...