- Здрасьте-здрасьте, проходите на кухню. Я сейчас. Только ногти досушу...
- Ногти? Какие ногти? - опешила психолог.
Она работает в хосписе. В детском хосписе. Она работает со взрослыми, у которых умирают дети. Это не работа, а наказание. Постоянный контакт со смертельным отчаянием.
Ее клиенты не красят ногти. Не одевают яркое. Не смеются. Не улыбаются. Не празднуют праздники. Не ходят в кино.
Они носят черные платки. Смотрят в одну точку. Отвечают невпопад. Подолгу не открывают дверь.
Они живут в ожидании черного дня и делают черным каждый день ожидания.
Психолог нужен для того, чтобы прогнать из головы таких родителей мысли о смерти. О своей смерти. Потому что когда уйдет ребенок, зачем жить?
Психолог должен объяснить зачем. Помочь придумать новое "зачем". И поселить это новое "зачем" в голову мам и пап, давно и привычно живущих на грани отчаяния...

Почти десять лет назад мне довелось пережить острое расставание с мужчиной, которому я дала подержать в руки свое сердце. Я любила его, и поэтому решила, что причиной нашего разрыва была только я, точнее — неидеальная я. А кто же еще? Нельзя ведь обвинять того, кого любишь. Так у меня появился «синдром идеальной женщины». Мне срочно понадобилось стать такой. Идеальной. Тогда уж точно мужчина не сможет меня бросить: кто оставляет лучших? Сказано — сделано.

С каждым новым романом я находила в себе места, в которых требовалась техническая и моральная доработка. Вот здесь немного поуже, а здесь — немного потолще. Здесь — спокойнее голос, а здесь — игривее. Здесь — туго затянуть, а вот здесь — небрежно спустить с плеча. И улыбка, нежная улыбка! Мне было некогда думать о том, насколько этот мужчина в принципе подходит мне: я продолжала полировать себя до блеска...

В армии любому таланту найдётся достойное применение. К примеру если художник - добро пожаловать красить заборы. Музыкант с абсолютным слухом? Постой на шухере. Если никаких совсем талантов нету, то их в тебе непременно откроют, разовьют, и используют по назначению. Я, среди прочих своих безусловных талантов, владел плакатным пером. Нынче, в век принтеров и плоттеров, даже сложно представить, насколько востребованным в то время было умение провести прямую линию на листе ватмана черной тушью.
Освоил я этот нехитрый навык ещё в школе, на уроках физкультуры. В восьмом классе я потянул связки, и наш физрук, Николай Николаевич, пристроил меня чертить таблицы школьных спортивных рекордов. И пока весь класс прыгал, бегал, и играл в волейбол, я сидел в маленькой каморке, где остро пахло кожей и лыжной смолой, среди мячей, кубков, и вымпелов, и высунув язык переносил из толстой тетради на лист ватмана цифры спортивных результатов.
В какой момент я понял, что поменять эти цифры на своё усмотрение мне ничего не стоит? Не знаю. Я тогда как раз влюбился в девочку Олю из параллельного, и однажды, заполняя таблицу результатов по прыжкам в длину, вдруг увидел, что легко могу увеличить её результат на пару метров. «Наверное ей будет приятно» - подумал я...

Так получилось, что прямо с аэропорта, с самолета, принесшего семью из Флоридчины (я свалился на родину чуть раньше) - отвез своих в Дом Творчества, а проще говоря - в деревню за 100+ км. от Москвы. Всё-таки там природа (берет свое), людей поменьше, и те, что есть - всё не такие оголтелые. Полегче после американских реалий будут в родину погружаться.

Утром следующего дня, позёвывая (было воскресенье) я полез на елку вышел на дорогу, решив подняться на взгорок, дабы словить сигнал GPRS в этой жопе мира и хотя бы проверить почту. 

GPRS так и не обнаружился, однако виртуал неожиданно померк перед интересностью реала: почти у моего забора в кювете на боку лежал джипообразный автоматический мобиль марки "Сузуки", а вокруг него в некоторой прострации ходила фемина примерно тридцати лет, со слегка охуевшим, прямо скажем, видом...

Даже самая независимая личность любит, когда ей в ванне трут спину.

 

У меня было много друзей. Много людей которых я любил и с которыми мы жили в одном мире. Но почти все они мертвы. Номинально некоторые из них считаются живыми. Они ходят разговаривают растят детей как кактусы на подоконнике и смотрят любимые передачи вперемешку с рекламой всякой хуйни. Кое с кем я даже встречаюсь. Мы пьём вино едим шашлыки вспоминаем старые истории смеёмся. Они не подозревают что я просто пришёл посидеть у могилки.

Офис. С утра офисные сотрудники в спешке передвигают мебель с места на место, выравнивают все по сантиметру, компасу и т.д. Посредине всего этого хаотичного движения стоит старенькая уборщица в обнимку со шваброй, испуганно смотрит на все это действо. Бормочет про себя :"Только помыла, сейчас все опять затопчут, ироды и т. д.".
Стояла долго смотрела на все это, потом спрашивает:
- Милые, а что вы тут делаете? Переезжаете?
- Да нет, бабуля,мы сейчас мебель по фен-шую передвинем и у нас сразу продажи взлетят до небес.
- Сынки, я тут давно уже работаю, еще до революции полы в этом здании мыла. Так вот, до революции тут публичный дом был. Так там, когда выручка падала, кровати не двигали. Там сразу блядей меняли.