В десятом классе я поставил один из самых важных экспериментов в своей жизни - уболтал свою соседку (бабка ее к тому времени уже перешла в иной мир, надеюсь, пропажа шприца здесь непричастна) умными словами «дефлорация», «эрекция», «коитус» и «вагинальный» до полуобморочного состояния, после чего мило и ненавязчиво трахнул ее, выражаясь ненаучно. Так как все свои ощущения и наблюдения за физиологическими изменениями соседки я записывал в блокнотик (а вам слабо?), то как-то пропустил завершающую стадию полового контакта. После чего пришлось решать дилемму, или, скорее, трилемму - попробовать восстановить девственность в домашних условиях, дождаться естественного завершения эксперимента, либо через какое-то время попрактиковаться в абортах. Благо соседка в вопросах биологии и элементарного здравого смысла была бревно-бревном – она оставила выбор за мной, покорно положившись на мое веское слово. Поразмыслив, я решил применить все три варианта последовательно...

Валил густой снег, влажный, липкий, обволакивающий. Махнёшь рукой: на секунду образуется провал в густой шевелящейся стене и тут же пустоту заполняет белая вата. Настолько белая, словно сахарная пудра, что хочется её лизнуть, а наберёшься храбрости, и попробуешь на вкус, так иголочки во рту покалывать начинают. Куда идёшь — не видать, откуда вышел — также уже не понятно, на месте остановишься, так снег только того и ждёт — тут же заметёт-засыпет, мама дорогая.

Дорога твёрже обочины, под мягким ковром нащупывается без труда, и ставишь осторожно ногу. Вот и ещё один шаг пройден, ещё ближе куда-то, возможно, к цели. А сколько ещё таких же, как я, сквозь снег пробирается? Десятки? Тысячи? Каждый из нас? А вдруг прямо рядом со мной кто-то идёт в ту же сторону. Стоит руку протянуть и коснёшься.

Я протянул руку, и кто-то протянул в ту же секунду свою, видимо, подумав о том же, так, что мы ненароком коснулись друг друга...

Вся страна сидит в «Одноклассниках». И вся эмиграция тоже. Пожарные сидят между пожарами, а иногда вместо, милиционеры зависают, врачи, банкиры с охранниками, домохозяйки и, разумеется, менеджеры среднего звена. Им-то сам Бог велел - компьютер на столе, начальник на деловой встрече, зам. начальника на работе, но тоже в «Одноклассниках», школьную любовь ищет… Все на сайте, все поголовно, и не только люди – депутаты попадаются! - один Ваня Лепёшкин там не сидит. Он то в тюрьме сидит, то дома на диване и без всякого компьютера. Но однажды – он как раз дома сидел, не в тюрьме - подарили ему компьютер. Ну как подарили – отдали. Ну, даже не отдали, а он сам попросил. Ну не попросил – взял и всё. Двери запирать надо, не в деревне живёте. Так вот – появился у него компьютер и Ваня сразу в эти «Одноклассники» зашёл, на друзей-подруг школьных посмотрел. Очень расстроился, очень. Какие там фотографии! Правда, у всех почему-то одинаковые. Бабы сначала на фото с ребёнком, потом в купальнике на море, если фигура позволяет. Если фигура уже не очень, тогда на фоне своего особняка и по пояс, но особняк целиком, все шесть этажей. Потом фото за компьютером – это она на работе, фото с шампанским – на корпоративной вечеринке и последнее – «Это я в Испании в прошлом году». Они в прошлом году почему-то все в Испании были. И на заднем плане обязательно какой-то мачо маячит – намёк на курортный роман. Хотя у нас таких мачо на любом рынке больше, чем во всей Испании. У мужиков фотографии почти такие же, только антураж пивной. Зонтик, под зонтиком столик, весь уставленный пивом – «Я во Франции». Другой зонтик, другой столик и пиво другое – «Я в Италии». Третий зонтик, третий столик с пивом – «Это я в Амстердаме» и так по всей географии...

Тук-тук-тук-тук... Сердце Вадим Николаевича решило, что с него достаточно и остановилось. Глаза уставились на какую-то точку в потолке и упрямо не хотели смотреть куда-то еще.
- Все, похоже. – подумал Вадим Николаевич.
- Все, похоже. Отмучался. – сказал кто-то рядом и закрыл Вадиму Николаевичу глаза.
- А вот это подло. – подумал Вадим Николаевич. – Темно же. Дали бы посмотреть – жалко что ли?
Рядом кто-то надрывно рыдал причитая «Ушел», «На кого ж ты нас покинул» и прочее, уместное в таких случаях.
- Ишь как надрываются. – думал Вадим Николаевич. – Положено так, потому что. Чтоб не сказал никто, что не горевали.
Далее Вадим Николаевич чувствовал как его моют, переодевают, укладывают. Слышал как вздыхают тяжко, как хихикают двое чьих-то пацанов, как тяжело дыщат и тихо матерятся носильщики, как гундосит поп, как забивают крышку, как падает на крышку земля...

Порностудия была словом, в общем, запрещенным в метрополитеновской среде, но всякий знал: если есть голос и стаж управления составами более года – быть кастингу.
По жизни не все понимали, почему отбирают именно из машинистов метро, но Степан имел мнение – работа машиниста без сомнения была конвеерной, но вместе с тем в ней был некий холодок нерва. Короче, не каждый машинист за поворотом ожидал действительно повернуть. А что как не это было сутью порнобизнеса? Жесткие рамки жанра и постоянное ожидание настоящего поворота...

10.15
- Мама. Я писять хочу.
Хмурое московское утро шумом разбрызгиваемой колесами машин грязи пробежалось по глазам усталой на вид, относительно молодой женщины. Она перешла дорогу, крепко удерживая за руку сынишку лет 7-8 и остановилась перед входом в один из коммерческих банков. Внимательно посмотрев на табличку курсов, Катя нахмурилась еще сильнее.
- Мама...
- Сейчас, сынок, подожди. Зайдем, мама заплатит за кредит и тогда отведет тебя в туалет. Хорошо?
Сынишка обреченно кивнул и они вошли внутрь.
Буквально следом за ними внутрь скользнул слегка грузноватый на вид мужчина средних лет. На входе он оглянулся и, сдернув с плеча объемистую спортивную сумку, достал оттуда автомобильную блокировку рулевого колеса, закрепил ею двери...

- Петя, Петр, Петруччо, прием! Отвечай, кто я!
Петр открыл один глаз, посмотрел на потолок и, видимо, чему-то ужаснувшись, уронил голову на стол. Вытянул руку, потрогал.
- Ж-женщина. – тихо сказал он.
- Ура! – сказал голос. - Отличное начало. А теперь вопрос на миллион: где ты находишься?
Петр медленно поднял голову, приоткрыл глаза и еле удержался на стуле, вцепившись в него обеими руками.
- Я в вверттоллетте. Сука, я по-любому в вертолете.

Женщина нахмурилась, вытащила из холодильника пиво и налила полный коньячный бокал.
Не открывая глаз, Петр коршуном метнул неожиданно цепкую руку и жадно опрокинул бокал в себя, подстукивая процессу кадыком. Помолчал. Поднял глаза и практически приветливо сказал жене:
- Лю-ю-юбочка!

Женщина тихо выматерилась и налила второй стакан. Видимо на его дне лежала истина, потому что выпив, Петр улыбнулся и сказал:
- Привет, Маша. Как дела?
Маша немедленно убрала пиво в холодильник, уселась напротив и сказала:
- А теперь, Петя, рассказывай мне свой вчерашний вечер, гаденыш...

- Ну и что вы хотите от меня, мой друг, - профессионально мягко спросил доктор Пышкин, оправляя халат, - вы вообще-то не являетесь моим пациентом, настояли на нашей, так сказать, приватной беседе... даже в кабинет не захотели заходить...

-- Кирилл Евгеньевич, ну понимаете, в моём положении засветиться как сумасшедший было бы непростительной глупостью, - ответил я, потупившись, - а я бы хотел у вас узнать может можно было бы, как говорится, получить совет в частном порядке? Без истории болезни.

-- Ну... да, я думаю да, - профессор пожевал губами, - то, что вы мне рассказали раньше, не свидетельствует о вашей социальной опасности... Итак ?

-- Ну вообщем-то вот и всё... я подвержен видениям, - выдохнул я. До сего момента, в предыдущие полтора часа, я повествовал, уступившему моим мольбам встретиться, Кириллу Евгеньевичу о том, как начал видеть галлюцинации, настолько реальные, что мне постоянно приходиться хорошо продумывать свой каждый шаг, чтобы не попасть в просак. Я хотел рассказать этому седенькому знатоку человеческих душ о том, что отдаю себе отчёт - я болен, но не хочу лечиться потому, что...

- Стасек... слухай...ходим до рестрации, але цо?

Хочется пошутить в ответ по старой русской привычке, типа «але через плецо», но меня сдерживает хорошее домашнее воспитание и утонченная смазливость 35-летней Божены. Красивая. Красивее полек – не видел в мире женщин. Пусть простят меня хохлушки. Вера Брежнева, прости меня, ладно? «Ты прекрасна, спору нет» (с) ... только есть тебя смазливей... и т.п.  А у этой Божены я, кстати,  только что купил 500 пар колготок в сеточку. Уж и не помню – рублей по семь? Всё это говно было без всякой упаковки и этикеток, и на вид представляло из себя бабский.... м-м-м-м.... я и не знаю как сказать.... короче, бабскую хуйню перед загрузкой в стиральную машину.

Да и плевать как оно там выглядит!

А! Поясняю. Каждые колготки «в сеточку» представляют из себя некий клубочек этакий. Типа, пане таможенники, я только что сняла сеточку со своих стройных ножек, а сколько у меня колготок – это вас не должно ебать, уж пшепрашем бардзо, у дам есть свои секреты, сгадза се?

Хм.... У меня потом оказались чулочки «в сеточку» с тоненьких ножек Божены. Но, есть ли у них цена? Я думаю, что нет. Вру. Наверно, таки есть. Но, это уж для совсем уж безумных эстетов. А простецкие колготы «в сеточку» продавались в очередь рублей по 45-50 обитательницам студенческих «общаг», и похуй, что не в упаковке и без «мулек»...

Я растворяю в кружке бульонный кубик и сажусь завтракать. По радио передают новости: "Вчера президент Западной России нанесла визит в город Санкт-Петербург. В ходе общения с губернатором Матвиенко были отмечены тенденции к росту развития промышленности региона....бла...бла...". Я еще застал время, когда работали Кировский завод и Электросила, на проходных висели объявления "Требуются:", а уставшие после рабочего дня мужики осаждали ларьки с бутылочным пивом.

...Последнее перед эпидемией лето было особенно жарким, словно пытаясь дать неизбалованным солнцем питерцам самые теплые воспоминания, которых больше не будет. На лавочках в парках сидели утомленные прогулкой парочки, с веселым смехом пробегали молодые студентки, дети висели у родителей на руках, попрошайничая мороженое. Я лениво наблюдал за прохожими из прохлады салона "мазды", обреченно плетущейся в многокилометровой пробке. Менеджер среднего звена в крупной компании, карьера с перспективами роста, ипотечная "двушка" в Озерках, отпуск на Мальдивах, бильярд по средам и боулинг по субботам. Спокойная размеренная жизнь и уверенность в завтрашнем дне...

…Никелодеон все-таки соединился с Джетиксом, и полки уродцев разворачивались в боевой порядок. Пятачок этого уже не видел, развороченный бок не оставлял ему шансов, и только толстая лапа друга держала его в этом мире.
- Винни, - спросил он вдруг, - а мы и правда англичане?
- По рождению, – сумрачно отозвался медвежонок. - Только по рождению.
- У меня штаны клетчатые. Наверное, я шотландец. – Кровь точила по боку тонкой струйкой и говорил Пятачок все тише.
- Конечно, шотландец. Они же самые стойкие воины! – Винни безуспешно попытался сглотнуть комок, вставший в горле. – Я всегда подозревал, что ты Мак Пятак!
- Нет.. О`Пятачок. Так правильнее… и красивее… О`Пятачок вступает в бой… Ты же напишешь… - Пятачок шумно выдохнул. И не вдохнул...

- Вы куда с собакой?
        - Я на секундочку!
        - Какую еще «секундочку»? Сказано же – нельзя с собакой!
        - Это же мопс – комнатная собака!
        - Вот и ходите со своим мопсом в свои комнаты! Вам сюда зачем?
        - Заявление вот хочу подать… На выборы.
        - Выборы еще через два месяца!
        - В том и дело. Хочу стать депутатом.
        - Депутат городской Думы – большая ответственность.
        - Я в курсе.
        - Нужно быть опытным, влиятельным человеком, умеющим принимать взвешенные решения. С электоратом общаться, наконец. А вы тут с собакой… Несерьезно...

Жить с женщиной, которую не любишь намного комфортнее, спокойнее и проще чем с той, к которой пылаешь всеми цветами радуги.

Все капризы нелюбимой тебя волнуют мало.
Если ей захотелось вишнёвого сока ночью, то спокойно идёшь на кухню и наливаешь в стакан имеющеюся там минералку с абсолютно спящей при этом совестью.

Ты не чувствуешь себя виноватым, когда вместо того, что бы вслушиваться в её рассказ о том, что было на работе, ты ловишь ухом новости по телевизору за её спиной.

Её обиды тебя почти не задевают, и в следствие этого, виниться и мириться ей приходится первой. Ведь примирения всегда ищет не тот, кто виноват, а тот, чьи чувства задеты сильнее. А это опять же, лишь упрочивает твои позиции «сюзерена» в отношениях...

– …Так вот. Оставайся со мной насовсем. Штамп в паспорте мне не нужен. Тебе, я думаю, тоже. Я уже не девочка, чтобы искать кого-то и что-то. Да и нет на это времени. Не просто я занята, а боюсь, что немного у меня его осталось… ты извини, я постоянно путаюсь. Это потому что я впервые в жизни делаю мужчине предложение. Чем я могу тебя привязать к себе? Только богатством. Я тебе скажу одну вещь, жду от тебя того, что ты сохранишь всё сказанное мной в тайне. Я богата, я безмерно богата. И, кроме того, что я Крез в юбке, я одинока. Я оставлю тебе всё. Ты станешь обладателем этого, сможешь распоряжаться всем по своему усмотрению… Молчи! Если ты сейчас скажешь, что я молода, здорова, и мне рано думать о смерти и завещаниях, я чем-нибудь тебя стукну! Пока слушай. От тебя я потребую только одно: если ты со мной, то ты только со мной, и ни с кем больше. Увижу, узнаю – тебе конец. Поверь, я это смогу. Да нет, конечно, не сама. Ты думаешь, что я тебя покупаю? А если и так, то что? У меня сложилось впечатление, что ты ищешь покупателя. Считай – нашёл. Если тебе подходят мои условия, то считаем сделку совершённой. Подпись не требуется. Что скажешь?

Вячеслав молча встал и вышел. Прошёл в спальню, взял с кровати подушку и вернулся в комнату к своей даме...

- Здравствуй, жопа – новый год! – выдавил из себя, плохо скрывая удивление: херасе, вот так бывает, и меня вот посетила «белочка», причем в извращенной форме. Ну, черти там, тараканы… - я понимаю,- но это …хлыщ. Точно, Хлыщ!
– Чего надо, Хлыщ?
Незнакомец вдруг заблажил гнусавым тенором:
- Милостивый государь, многоуважаемый Петр Егорович, позвольте поздравить Вас со срывом Джек-пота ежегодной межтемпоральной лотереи « СУУУ-УПЕР-ПУПЕР – ШАНС ТРИ ТЫСЯЧИ ДЕВЯТЬ »! Улыбнитесь. Трансляция идет на все временные уровни, до тридцать восьмого века включительно! Вот он, господа, вот он перед вами – О-ооо, СЧАСТЛИВЧИК! – Хлыщ закатил глаза и мелко-мелко затряс тыквообразной головкой. Разведя руки по сторонам, обладатель фрака, казалось, наслаждался невидимыми аплодисментами.
- Все?
- Ну, практически, господин Щукин. Официальныя преамбулы, так сказать, соблюдены!
- Ну, раз соблЮдены, тогда дуй отседова! Пока я добрый…Галюник херов! Не покупал я никаких ваших супер-пупер-лотерей!

продолжение серии креативов LiveWronga с занятными концовками...

Зайдя в квaртиру, я осмотрелся. Стандартное жилище среднестатистического интеллигента - бедно, но аккуратно. Так, кто у нас тут ? Андрей Платонович Морж. Преподаватель информатики. Ну и фамильица. Хотя я встречал и позанятней. Та-а-ак.

Я тихо прошёл в маленькую комнату за гостинной и уставился прямо в затылок Моржу А.П. Тот сидел за стареньким компом и что-то читал прямо с экрана.

Эх, Морж, Морж. Поплавал ты однако. Может и недолго, но каждому овощу свой фрукт... или срок, забыл. Только сейчас я отдышaлся как следует. Проклятая полнота. Я достал платок и ещё раз вытер лицо. Лицо у меня тоже полное, зато правда нет морщин.

Итак, что мы имеем - ага...

Вообще-то я всегда придерживаюсь мнения: лучше стать негром, чем свидетелем. Но тут что-то внутри взбрыкнуло и матерно заверещало.
– Ну, сидеть-то в сквере не возбраняется, – сбавляю шаг.
– Чего? – надменно оборачиваются менты.
– Ничего. Просто хотел напомнить: граждан нужно уважать. Особенно если им под восемьдесят.
Старший прищуривается:
– А тебе-то сколько, гражданин?
– Какая разница?
– Дай-ка документики.
Лезу во внутренний карман, подаю паспорт. Сержант лениво листает странички… Переминаюсь с ноги на ногу, жду вердикта доблестных борцов с преступностью. И вдруг ловлю взгляд старца. Взгляд подслеповатых выцветших глаз. Он смотрит пристально и по-доброму – как на спасителя, протянувшего руку в самый отчаянный и тяжелый миг. С такой же благодарностью смотрят на хирургов отошедшие от наркоза пациенты. Наверное, также смотрела бы на врача Ирина, если бы…
– Ладно, старик, сиди пока, – цедит жлоб в милицейской форме и с ухмылочкой пихает мою ксиву в свой карман: – А ты пойдешь с нами.
– С какой стати? Законов не нарушал, документы в порядке.
– Пошли-пошли. И лучше помалкивай, а то умирать в камере будешь долго – до самой китайской пасхи…
Да, в нашей стране все до омерзения просто. Стоило наплевать на несправедливость и прошмыгнуть мимо – ходил бы за клиентами в теплом торговом зале. А не стерпел, высунулся – получи!...

Я рассказал, всё без утайки рассказал, ибо ничто не ставит вас в более дурацкое положение чем полуправда рассказанная в "офисе" у Тони Бонано.

Тот, не перебивая, всё выслушал и молча сидел, серьёзно глядя на меня маленькими глазками хищного грызуна. Принимал решение наверно. И вдруг он рассмеялся. Весело рассмеялся и встал из за стола. Ростом он был небольшого, телосложения тщедушного.

-- Недаром мне всегда нравились сумасшедшие русские, - он обошёл кресло на котором я сидел и положил мне руку на плечо. Огромный брюллик с его волосатого мизинца пустил мне солнечный лучик в глаз, - клянусь я сделаю это. У тебя с всё с собой ?

Я кивнул, положив "дипломат" на колени, открыл его и вытащил пухлый жёлтый конверт, где покоились пятьдесят тысяч североамериканских денег. Так же в моих руках оказалась плоская прозрачная банка светлого, почти белого, порошка. Веса в ней было ровно три килограмма...

- Мадам! – медоточиво начал Кот, подкатываясь к одиноко сидящей Кошечке.
Кошечка благосклонно кивнула, мол, дальше…
- Мадам, позвольте вам впиндю…
Кошечка в негодовании изогнула бровь.
- Виноват-с, мадам, ляпнул машинально, будучи сверх всякой меры очарован вашей божественной красотой. Был неправ. Всенепременно искуплю свою вину. Мадам, позвольте пригласить вас на прогулку под звёздами, которые есть не что иное, как путеводные факелы, озаряющие тернистый путь двух нашедших друг друга душ!

Два измученных грязных оборванца устало бредут по дороге. Они идут параллельными курсами, но не рядом – между ними всегда дистанция в 2-3 метра.  Они не разговаривают уже несколько суток. Любое, даже самое невинное слово мигом прорывает гнойник взаимной ненависти и раздражения, вызывает растущую лавину упреков, оскорблений и проклятий. Кажется, еще секунда, и зазвенит сталь. Бывшие друзья, единственные земляки на десятки миль вокруг в этом чужом мире. Они ненавидят друг друга больше, чем окружающую сюрреальность. Они до сих пор не передрались и разбежались лишь потому, что вдвоем выжить легче, чем поодиночке...

Пару дней назад я сошел с ума. Пренеприятнейшая вещь, должен я вам сказать. И страшная.
Нет, сойти с ума не страшно, это случается в одно мгновение. Страшно становится, когда начинаешь осознавать, что ты - сумасшедший. А еще хуже - сидеть и напрягать мозг в надежде, что сейчас в голове что-то щелкнет и все станет на свое место. Эффекта - ноль, а сил уходи немало.

* * *

Розового Слона я помню лет с четырех. Я как раз сидел в гостиной в кресле и болтал ногами, когда он вошел в комнату на задних ногах, пританцовывая и напевая:

-- Let my people go! Привет, Икторн! На-на-на... Нанана-на... Let my people go!
-- Здрасьте, - робко поздоровался я и оглянулся по сторонам, нет ли еще кого-нибудь в комнате.
-- Джаз любишь?

Я живу в маленькой квартирке на последнем этаже высокого, высокого дома. Здесь очень красиво, хотя все мои гости говорят, что им страшно выходить на мой балкон: у них кружится голова.
У меня голова не кружится. Вопрос привычки, так я думаю. Мне нравится ощущение простора и ветра.

Телефон выводит "Весну" Вивальди: это значит, что меня в очередной раз потеряли на работе. Я не отвечаю: подождут. Не то чтобы я не любила свою работу, просто я не придаю ей особого значения.
Олег в своё время просто выходил из себя, пытаясь найти мне работу, и узнав в очередной раз, что меня уволили.
Олег – это мужчина, за которого я когда-нибудь выйду замуж. Я люблю его, но относительно многих вещей наши взгляды не совпадают. Например, по поводу работы. Или вот по поводу одежды – ему не нравится, как я одеваюсь. А в том, что для меня выбирает он, я чувствую себя неуютно: как лошадь в сбруе. А вот интересно, как лошадь чувствует себя в сбруе?

Опять телефон, на сей раз Моцарт, "Турецкий марш". Люблю классику. Это Олег, надо взять трубку...

– Але! – говорит он в трубку. – Это гордость нашей эпохи господин Иванов Петр Максимович? Приветствую вас. Извините, что в воскресенье… Да, это Боренька… Значит, слушай сюда. У меня сейчас в кабинете сидит самый близкий мне человек. Брат. Фамилия его… Нет, почему такая же, как у меня? Ах, потому что брат!.. Ну тогда, считай, он двоюродный… И фамилия его… – Борис Давидович закрывает трубку ладонью. – Как ваша фамилия?
– Степанов Илья Ефимович, – говорит посетитель.
– Степанов его фамилия, – повторяет Борис Давидович в трубку. – Это красивый, светлый человек. Ветеран войны, ветеран труда. Пятьдесят лет проработал на одном заводе! Так может он получить у вас квартиру в конце концов?!
– Нет-нет! – панически шепчет посетитель. – Я не проработал на одном заводе пятьдесят лет! Мне всего сорок два!.. Так что и в войне я не участвовал… И квартира мне, честно говоря, не нужна! То есть нужна, конечно… Но разве они…
– Спокойно! – говорит ему Борис Давидович, прикрыв трубку. – А ну сиди ровно! Боренька знает, что делает. – И продолжает уже в трубку: – Значит, квартиру он у вас получить не может. Хорошо… Ну а крышу вы ему отремонтировать способны? Ах, тоже нет?!
– Мне только батарею поменять! – умоляюще шепчет посетитель.
– Так! – как бы не слыша его, продолжает Борис Давидович. – А на что вы тогда способны там, в своем жэке? Какую-нибудь батарею несчастную он, знаете ли, и без вас поменять может. Ах, это вы как раз тоже можете? Ну и прекрасно. Тогда, значит, вы ее ему и поменяете! (Закрывает трубку.) Понял? Вот так. А что, по-твоему, Боренька уже вообще ничего не соображает? Если бы я начал с какой-нибудь там батареи, самое большее, на что бы он согласился, – это покрасить тебе почтовый ящик!...

Всепонимающе глядел он на нее из-под очков, словно говорил: «Овца ты, нахуй, овца. Поверила поэтам, что женщина – это загадка? Развели они тебя. Поэты тоже люди, им тоже ебать хотелось, вот и придумывали комплименты… Хули в тебе загадочного, все твои пелоточьи мысли на роже у тебя написаны. Загадочный бездонный взгляд? Это пусть Петя так думает, он ведь тебя любит, а мы-то с тобой знаем, что загадочность и бездонность при внимательном беспристрастном рассмотрении оказываются обычной тупостью, так-то, сучка…хе-хе-хе…»...

Кофе. Только б не стошнило. Сигарета. Начало отпускать. Ещё сигарета. Вот и утро.

   Я полгода холост. Я это сделал. Я свободен. От жены, от постоянных любовниц, от себя… Постоянные любовницы ещё хуже жены. Хуже пропорционально их количеству.
    Хорошо, что я не японец. Не надо прятаться. Просто ушёл и всё. Всё.

     Вкус свободы своеобразен и противен. Это от него тянет блевать по утрам.
И запах… Никогда не думал, что столько женских запахов я ненавижу...

Наконец грузовик чихнул и остановился. Из кабины, похожая на грушу в плаще, вылезла Валентина Егоровна Побейда - надсмотрщица из тех, что наверняка пользовались популярностью в немецких концлагерях - сто киллограммов злости и коварства.

-- Ну что, друзья, - громогласно как на митинге обратилась она к сидевшим в кузове, - поможем Родине в её нелёгкой битве за урожай ? А ну вылазь...

Полупьяный шофёр откинул задний борт и на землю посыпалось "племя младое, незнакомое" (ц). Недалеко белел низкий барак где им предполагалось жить. Стоял он прямо посреди поля. До октября, сезона дождей, ребята должны были обработать десятигектарное поле. Кровь-из-носу должны были, иначе всё - капец...

«Наверно, на червя можно было бы что-нибудь поймать. Не то, что на пустой крючок», - грустно подумала Смерть, неспешно и без всякого смысла подергивая удочку. Увы, ловля на червяка для нее была абсолютно невозможна. Любая живность, оказавшись в руке Смерти, вела себя так, как и должна была вести себя в руке смерти – умирала мгновенно и безропотно.

Смерть попыталась в очередной раз представить резкий нырок поплавка, упругое сопротивление попавшейся добычи, радость удавшейся рыбалки… Впрочем, рыба сама по себе была не интересна. Покой – вот что было по-настоящему важно. Редкие минуты покоя, безмятежности – это больше всего понравилось Смерти в единственном разумном, как ей казалось, изобретении человечества...

- Дальше? Да хер его знает, что там дальше… Уфффф… Ты можешь сейчас выйти на пять минут? Я подъеду…
- Сказку! Я хочу сказку! Ну что ты за человек такой, а?
Мокрая волна начала подниматься из груди, и уже поднялась до носа.
- Началось… Ладно, слушай сказку. Жила-была девочка. Красивая-хорошая. Только глупая. Не перебивай. Глупая была девочка. И никто не знал – почему. Одни говорили – она в детстве с забора наебнулась, другие – что мама у неё пила по-чёрному, а третьи ничего не говорили. Они тупо пользовались тем, что девочка была дурой. А девочка и радовалась. А девочка и старалась. Скажут ей: «Дай денег, девочка» - она даст, скажут: «Я поживу у тебя, девочка» - она тут же печь топить, кашу варить, и носки вязать…
Медленно нажимаю на красную кнопку, и наблюдаю как на экране телефона плывут под унылую музыку навстречу друг другу две руки, и встречаются в приветственном рукопожатии под логотипом Нокия. И пустота. Серый экран...

Он сидел на вершине самой высокой пальмы на побережье и, жутко торопясь, пытался сочинить петлю из достаточно жёсткой лианы. Прошло уже двенадцать лет с того проклятого момента, когда его выбросило на необитаемый остров. «Пятница! Мне нужен Пятница! А ещё лучше, если это будет Среда. Почему повезло этому пендосу, и не везёт мне?! Или это был не пендос?!» – думал он тогда. И вот Она нашлась.

В этот день он вспомнил проклятье пьяной цыганки: «Чтоб тебе на необитаемом острове попалась глухонемая туземка! И чтобы ты с ней даже на пальцах объяснить не смог!». Он тогда просто посмеялся над ней. Какой может быть необитаемый остров у специалиста по раздуванию мехов на фабрике, производящей баяны?! А потом случился этот небывалый выигрыш в лотерею, проводимую Непальским банком. …

Ничто не предвещало беды. Более того, с самого утра Ивана Денисовича не покидала какая-то непривычная легкость и уверенность в каждом шаге. Все тело Ивана Денисовича заполнило то самое искристое, щекотливое ощущение, что, как правило, зарождается в человеке в предчувствии грядущего праздника.
И как не хмурил брови Иван Денисович, глядя на свое намыленное отражение в треснувшем зеркале в ванной комнате, ощущение никуда не пропадало. С этой же беспричинной приподнятостью Иван Денисович позавтракал бутербродом и стаканом растворимого кофе, просматривая утренний выпуск новостей, посвященный очередной волне банкротства банков и падению курса национальной валюты...