Хорошо быть большим начальником, подумал Селиванов. Охрана всегда место для машины держит, а чуть подъедет директор, не говоря уж о хозяине, – выбегают, суетятся, загородки железные отодвигают, улыбаются подобострастно. Холуи… И замам тоже места держат, и тоже шестерят. И не только охрана шестерит… Все, все…
Наконец, нашлось местечко – в двух с половиной кварталах от конторы. Селиванов кое-как втиснул «Опель» между двумя могучими джипами, пулей выскочил из машины, едва не поскользнулся на грязной снежной каше, выругался и пошёл быстрым шагом, а потом, взглянув на часы, вовсе побежал.
Хоть на метро пересаживайся. Да ведь там давка всегда в эти часы, все потные, и сам обязательно взопреешь. А с другой стороны: вот так, бегом по скользким переулкам, шарахаясь от встречных и попутных машин – тротуары-то битком забиты припаркованными, – тоже взмокнешь. Ещё и унизительно…
Нет, ну ей же богу! О деньгах и думать нечего – на пиво, правда, хватает, грех жаловаться, но вот тот же Славка, ныне Ярослав Матвеевич, не на позорном малолитражном «Опеле» ездит, возят его на громадном чёрном внедорожнике. Это, правда, служебная тачка, но, по слухам, и личную приобрёл неслабую. И уж тем более вопросы трудовой дисциплины к нему никак не относятся. Опаздывай не хочу.
А за какие такие заслуги его назначили – одному богу ведомо. Вернее, хозяину компании.
Говорят, правда, что не так уж легка директорская доля. Ответственность, загруженность, ни выходных, ни праздников, хозяин то и дело с пристрастием… Пятое, десятое… Да и вообще… Так и говорят: и вообще. В основном бабы говорят. И шушукаются потом между собой. Дуры...

Обвиняемые в клетке. И я рядом с автоматом. Охраняю…
Адвокаты у подонков самые лучшие. А еще и судьей Синявкина назначили. Его всегда назначают, когда высшая мера обвиняемым светит. Правда, порой, эта высшая мера оборачивается пятью-шестью годами. А пару раз и вовсе оправданием.
Вот так…
А подсудимые эти наглеют поминутно. Первой они девчушку пятнадцати лет погубили… Сидят, меж собой ее обсуждают. Мол, худенькая была… Родителям девочки укор кинули, мол, плохо ребенка кормили. Мать в истерике. Врача вызвали…
Но мне-то что? Стою в броннике своем с автоматом. Молча, разумеется. И не такое видывал. Душа, наверное, уже, как подметка.
Время такое. Озверели люди. Или взбесились. Как эти двое. Без насилия, свидетельствуют, кайфа никакого. А потом, что делать? Так что, не со зла убивали. По необходимости…

- Вынимание! Вынимание!..

Нет, это вовсе не истошная мольба женщины о прерывании коитуса. Это во дворике турецкого отеля щуплый османчик-аниматор (по-нашему - "массовик-затейник") так коверкает наше слово "внимание".

- Вынимание! Вынимание! Леди энд джентльменс! Дамы и господа! Сейчас состоится чемпионат наш отель по дартс!.. Камон, гайс! Подходите, подходите!..

Под навесом из пальмовых листьев уже вывешена мишень. На её фоне расхаживает вышепомянутый аниматор с видом то ли Вильгельма Теля, то ли Робин Гуда. В руке - пучок дротиков. И надрывается:
- Вынимание! Тюрки, камон! Руссия энд Белоруссия, где вы? Идите сюда, где вы? Руссия и Белоруссия йок?.. Камон эврибади!

Лениво почёсывая себя ногтями поперёк волосатых персей, у сцены начинают гуртоваться мужики в плавках.

Ну, кто тут в Робин Гуды последний? Вы? Я за вами!

Cпорят две рыбки в аквариуме, плавники в разные стороны, бyльки изо ртов, рыбные эмоции... Одна не выдержала, отплыла в дальний угол, постояла, поостыла и опять к той: - Hу хорошо, Бога нет, HО ВЕДЬ КТО-ТО ВОДУ В АКВАРИУМЕ МЕHЯЕТ!!!

Застолье. Шумно, весело.
Вдруг что-то падает.
- Блюдечко упало.
- Значит, кто-то еще к нам пожалует.
- Странно: то ли женщина, то ли мужчина.
- Дядя Аркадий придет, - говорит Вовочка. - Он же пидор!

Движение Сэлливэн отметил краем глаза. Серое пятно в пурге на пределе видимости. Волки! Кинул мешок, рванул из чехла заряженную двустволку. Стянул зубами рукавицу и, не обращая внимания на обжигающий холод металла, взвел курки. Усталость и напряжение обманули его – перед ним, ярдах в пятидесяти, стоял человек, махал рукой. Рембрант почувствовал жар и выступивший пот. Уходил страх. Он опустил ружье и двинулся к незнакомцу, возможно, тому требовалась помощь. Не удалось пройти и десяти шагов. Тот, кого Сэлливэн принял за взрослого, оказался ребенком. Пацан, лет одиннадцати. Щурясь от снега, он разглядывал Рембранта, который в свою очередь пытался понять, что это дитя делает в сердце Аляски на высоте одиннадцать тысяч футов над уровнем моря...

Я тут где-то недавно слышал, што дети-индиго - это, мол, гении, беспезды. Например, рибёнак ахуенна рубит в алгебре, хотя сопленосец пяти лет от роду; решает там задачи ебической сложности, теоремы доказывает учоным фсяким, да так, што у тех очки трескаюццо вахуе. Вроде бы фсё чики-пуки - таких детей сразу замечают, по радио паказывают и будущее их радужное расписано на стопиццот лет вперёд. Но не тут-то было, ёпта!

Халява - вещь очень нежная и деликатная, и если ты начинаешь пользовацца ей слишкам сука аткравенна - щитай, пиздец! Природа наглецоф не терпит! И палучаецца так, што вопщем-то гениальные детки прадалжают делать научные открытия, но какбэ взамен у них кукушка ваще пиздец какая дырявая становицца. Ну, если, скажем так, крыша и не едет, то шифер трескаецца - тока фпуть! Кароче, дети патихоньку, несмелыме шажкаме сходят нахуй с ума.

И под этой вот всей вышесказанной ебенью я готов подписацца на фсе сто працентаф. Не, ни патамушта я бывший индиго и теперь вот запланированно йобнулся мозгаме. Нет. Проста у меня в садике децкам одна такая индига ахуефшая была. О ней и пойдет дальнейшее повествование...

«Пам-пам пам-пам пам-пам-пам», - пропиликал, подаренный пару лет назад сослуживцами, экектронный будильник первые такты из «Пещеры горного короля». – «Пам па-па-папарам папапарам-парарам...». Каждое утро Симмонс давал себе слово перепрограммировать чёртову машинку на другую мелодию или вообще: выбросить её. Но как-то каждый раз к вечеру забывал о своём желании, да и, если честно, просыпаться под весьма затёртую, но не самую плохую мелодию Грига ничуть не хуже, чем под любую из тридцати других, заложенных в память будильника. И привык он уже.
На мгновение в голове мелькнула безнадёжная мечта, что сегодня утро субботы, а следовательно, можно послать проклятую китайскую штамповку подальше и поспать ещё часика полтора. Но суровая правда в лице беспощадных воспоминаний напомнила о себе. Нет, всё-таки, ещё пятница. Оно, конечно, лучше, чем тот-же понедельник, к примеру, но хуже, чем суббота. Следовательно гражданский долг неумолимо повелевает просыпаться, брести, спотыкаясь, в ванную и приводить себя в порядок...

- Борт 123456, вызываю диспетчера! Горючее на нуле! Все приборы отказали! Мы теряем высоту!..
- Ну чего разорался?.. Слышу я, слышу... Вычеркиваю...

Все спрашивают где взять деньги, да если бы их просто было взять, все были бы горе-предпринимателями.Предприниматель это тот КТО находит деньги, достаёт из под земли, закладывает в ломбард последнее, занимает и продаёт самое ценное и последнее, что у него есть.А тот, кто ждёт кредит от банка, или грант от государства( там вроде что-то начали давать, смех, да и только) - то НИЧЕГО НЕ ДОБЬЁТСЯ , и я это ответственно заявляю. Нужен ваш риск и поставить на карту ВСЁ, и даже больше, свою ЖОПУ поставить...а некоторые тут ноют и просят у меня деньги- забудьте, вы не бизнесмены тогда, а  так-хрень. Не нужно вам этого. Просто так деньги никто не даёт, я кстати их тоже ищу и прямо сейчас!

Если бы Россия была древним египтом, то в Москве было бы несколько мавзолеев.

Если бы Россия была Индией, Сочи заполонили бы хиппи и хипстеры. В Сибири водились бы Маугли, воспитанные мудрыми медведями, и гоняли бы красных собак Тюмени. Однажды нас завоевала бы Британия, и по–английски говорил бы каждый первый. Потом Хрущев поднял бы ботинок борьбы методом ненасильственного сопротивления, и мы вернули бы себе независимость, попутно приобретя образование и инфраструктуру. Крупнейшие мировые компании держали бы в Твери и Воронеже свои колл–центры, а русские программисты… wait. Oh shi~

Если бы Россия была бы Спартой, то детей беспартийных или оппозизионеров выбрасывали бы торжественно с Останкинской телевышки, с прямой трансляцией по ТНТ...

Картины Рудик писал знатные. Что-то продавал, что-то дарил, но в основном оставлял у себя. Его постоянно приглашали принять участие в выставках, но он с неизменным постоянством отказывался. Когда я впервые попал к Рудику домой, у меня было ощущение, как будто я очутился в запасниках Эрмитажа. Личных вещей и посуды у Рудика практически не было. Всё было буквально завалено его работами.

-Рудик, это что-то охуенное, по-моему! Как она называется?
-Это - Вторая Мастурбация, – взглянув на картину, ответил автор.
-Класс!.. А почему вторая?
-Потому что, Вторая. Первая уже была.
-А можно первую посмотреть?
-Первую я ещё не написал. Она, не потому Вторая, что первая была. Ну, как тебе объяснить. – Начал терять терпение Рудик. Он задумался на минуту, а потом спросил:
-Ты дрочил когда ни будь два раза подряд?
-Зачем? – спрашиваю я.
-Тогда ты не поймёшь…

- Вы слышали, Рабинович! В Москве 18 часов.
- Когда я жил в Одессе там часы были у каждого.

Пришёл мужик к психиатру:
"Доктор, у меня всё плохо: здоровья нет, денег нет, никто меня не любит".
Ну, батенька, сейчас мы ето поправим. Садитесь поудобней, закройте глаза и повторяйте за мной:
- У меня всё хорошо, я здоров, богат и благополучен. Я люблю и любим.
Мужик открывает глаза:
- Я рад за вас, доктор.

Жене президента Украины Виктора Ющенко, Катерине Чумаченко-Ющенко, обычно не уделяется большого внимания. О ее прошлом обычно говорят, что она работала в бизнесе. Изредка проскакивают новости о ее участии в благотворительных акциях, или приемах зарубежных гостей. Реже - ее политические речи, как, например, примечательное выступление на открытии Пятой ассамблеи Всемирного движения за демократию. Среди недоброжелателей Ющенко популярен слух о ее сотрудничестве с ЦРУ, который сторонники гневно отвергают. Я хочу предложить вам несколько иной взгляд на супругу президента, и ее связь с Соединенными Штатами Америки.

Ларьки тогда расплодились, словно плесень на отсыревшей горбушке. Торговали всем, но особо – водкой. Хорошо шел паленый ректификат немецкого производства с вкусовыми химическими добавками. И шнапс, как ни странно, израильский. Его Вадя уважал особо. В ближайшем к вадиному затону ларечке у него был бессрочный кредит на этот самый шнапс. Когда Вадя в первый раз отнял у продавца бутылку, хозяин ларька, маленький Ревзан позвал двух своих братьев, здоровых мужиков, и пошел разбираться. Ревзану повезло больше всех, он вышел из больницы уже через месяц, остальных Вадя отправил на койку почти на год. Так у Вади появился бессрочный кредит на шнапс.

Под градусом Вадя был неуправляем абсолютно. Пить мог неделю подряд, и в такие дни даже свои старались не попадаться ему на глаза. Только один человек мог враз утихомирить невменяемого Вадика, его первая учительница Елена Викторовна...